Капричос гойи. неудобная правда о пороках общества – все о живописи
Table of Contents
10 вещей, которые стоит знать о «Капричос» Франсиско Гойи
08/04/2017
Мара Павула
С 25 марта до 16 июля в зале Боссе художественного музея «Рижская Биржа» выставляется серия графических работ «Капричос» (Los Caprichos) классика испанской живописи Франсиско Гойи (Francisco José de Goya y Lucientes, 1746–1828) – один из самых известных шедевров мирового искусства.
«Капричос» – первая из созданных Франсиско Гойей четырёх больших графических серий, она считается одним из важнейших произведений художника. Большая часть включённых в серию работ создана в период с 1796 по 1797 год, который художник провёл в Мадриде и Андалузии.
Во вступлении к серии она характеризуется как «цензура человеческих ошибок и пороков». Объединив реалистичные ситуации с фантастическими образами, эта графическая серия предлагает зрителю беспощадную критику общества своего времени.
Гротескные, сатирические и временами полузагадочные работы дополняются ироничными и комичными комментариями автора.
Обратите внимание
В серию «Капричос» всего входят 80 графических работ, но на выставке в «Рижской Бирже» мы увидим 54 листа из собрания Латвийского Национального художественного музея. Как и на выставке работ из коллекции музея Прадо «12 характеров Прадо», открывшейся в «Рижской Бирже» с 25 марта, в экспозиции «Капричос» Гойи главное внимание обращено на образ женщины.
Перед тем как отправиться на выставку, заглянем в факты биографии Гойи, связанные с возникновением серии «Капричос».
Франсиско Гойя. «Автопортрет». 1-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Болезни в жизни Гойи
«Капричос» были серьёзным отходом от тематики предыдущего творчества художника.
До этого Гойя главным образом создавал гобелены для королевского дома Испании, портреты королевской семьи и аристократов, а также заказные работы – росписи церковных потолков и алтарей.
Время создания графической серии тесно связано с испытанными художником проблемами со здоровьем и непростыми личными переживаниями.
В 1793 году Гойя тяжело заболел. Болезнь, причины которой до сих пор неясны, вызвала сильный душевный и физический кризис и сделала художника совершенно глухим. Существует версия, что причиной болезни было отравление свинцом, т.к. Гойя часто использовал токсичный белый пигмент свинца.
Отсутствие слуха сделало художника подозрительным в отношении окружающих людей. Возможно, вызванное болезнью потрясение, неудовлетворённость своей внезапной изоляцией и борьба с внутренними демонами послужили причиной радикальных перемен в его художественной манере.
Существует точка зрения, что его положение ещё больше ухудшили переживания из-за разрыва романтических отношений со вдовой герцога Альбы.
Франсиско Гойя. Duendecitos (Маленькие домовые). 49-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Идеи просвещения
Франсиско Гойя жил и работал в тот период, когда в культуре наступило время перемен. Вместе с классицизмом в искусстве распространялись идеи Просвещения, предлагая новый взгляд на искусство.
Важно
До момента, когда Гойя начал работать над серией «Капричос», классицизм уже начал ощущать давление, которое оказывали на него такие представители романтизма, как Генри Фюссли (Henry Fuseli) и Уильям Блейк (William Blake).
Гойе были близки идеи Просвещения. Он выступал против религиозного фанатизма, суеверия, инквизиции, хотел более честного законодательства и новой образовательной системы.
Однако он не следовал напрямую идеалам классицизма, свои идеи он выражал с помощью скорее характерных для романтизма средств («тёмные», фантазийные образы и мистицизм), объединяя их с идеями Просвещения и беспощадно критикуя современное ему общество.
Франсиско Гойя. «Сон разума рождает чудовищ». 4-й лист из серии «Капричос». Бумага, офорт, акватинта. Коллекция ЛНХМ. Рекламное фото
Мечты и капризы
Первоначально Гойя наметил дать серии «Капричос» название Sueños, т.е. «Мечты».
Офорты должны были стать иллюстрациями к работе сатирика Франсиско де Кеведо (Francisco de Quevedo) «Мечты и речи» – сборнику текстов, созданному между 1607 и 1635 годами, в котором писатель представляет, что он находится в аду и говорит с демонами и грешниками.
Как и в серии «Капричос», в тексте книги «Мечты и речи» грешники могут и сохранять свой человеческий образ, и получать черты животных, символизирующие их пороки, и даже превратиться в ведьм.
Вначале были намечены 72 гравюры, и в 1797 году было опубликовано объявление о поступлении серии в продажу. Однако Гойя изменил название серии и придержал почти все уже напечатанные гравюры серии. Решение назвать серию «Капричос» определённо не было случайным.
Вариации слова «капризы, причуды» использовали многие художники – от античного времени до Возрождения в Италии в XV веке, чтобы обозначить победу воображения над реальностью.
Название серии – отклик на работы предшественников – Боттичелли, Дюрера, Тьеполо и Пиранези, однако, в отличие от них, Гойя с помощью воображения не уводит зрителя в другой мир, а высвечивает «причуды» своей эпохи.
Совет
Гойя верил, что искусство может изменить мир, и использовал своё положение, чтобы попробовать на зуб бюрократические государственные институции, глупые привычки и ложные представления.
Франсиско Гойя. Linda maestra! (Вот так наставница!). 68-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Личности или универсалии
Начиная с момента опубликования этой серии не утихают дискуссии о личностях, изображённых на созданных Гойей графических листах.
Более ранние комментаторы работы утверждали, что гравюры – прямой отклик на широко известные в то время в Испании лица.
Нередко высказываются версии, что во включённых в серию образах можно увидеть портретное сходство с королевой Марией Луизой, премьер-министром Мануэлем Годоем (Manuel Godoy), королём Карлосом IV и другими.
Хотя Гойя всегда отрицал отражение любой конкретной личности в этой серии и утверждал, что его интересует только нечто универсальное, ему великолепно удалось с помощью сатиры отразить политический климат своего времени.
Неизвестно, утверждал это художник для своей защиты или сходство с конкретными личностями объясняется нечаянным заимствованием «черт лица» у известных лиц.
Сознавая возможные риски и желая защитить себя, автор дал многим гравюрам довольно туманные названия – особенно тем, которые отображают аристократию и духовенство.
Ясно, что Гойя искал рациональную истину. Он «нападал» на ложные идеи и приёмы и обращался против общепринятых норм, позволяющих служить положению личности в обществе уважительным прикрытием для коррупции.
«Капричос» можно интерпретировать как всеобщую критику общества, в котором люди не перестают обманывать сами себя, скрываясь за общепринятыми и ритуализованными формами поведения.
Франсиско Гойя. Por que fue sensible (За то, что она была слишком чувствительна). 32-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Техника акватинты
Обратите внимание
Особый эстетический эффект работы вызвала использованная Гойей новая графическая техника, которую он заимствовал во Франции, – акватинта позволяла выгравировать не только линии, как в обычном офорте, но и поля зернистых тонов и создать характерные для листов «Капричос» непрозрачно-серые фоны и тени.
Хотя технику этой графики уже в XVII веке изобрёл нидерландский художник Ян ван де Вельде (Jan van de Velde), именно «Капричос» часто приводят как пример того, как впервые по-настоящему раскрылся потенциал акватинты.
В технике акватинты используются металлические пластины (часто медные или цинковые), которые покрываются воском и выдерживающей воздействие кислоты смолой. Художник иглой выцарапывает изображение на воске, и затем пластина замачивается в кислоте, проедающей не покрытые воском места. Когда кислота достаточно всосётся, пластину обмывают.
После этого художник распрыскивает порошкообразный воск на пластину, нагревает её, чтобы отвердить порошок, и она ещё раз обмакивается в кислоту. Кислота разъедает металл вокруг порошка смолы, создавая своеобразную фактуру поверхности.
Позже в выеденные кислотой углубления в пластине накладывается краска, и пластина кладётся на бумагу, чтобы под давлением оттиснуть изображение.
Франсиско Гойя. El Si pronuncian y la mano alargan al Primero que llega (Они говорят «да» и протягивают руку первому встречному). 2-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Тема лицемерия в отношениях мужчин и женщин
«Капризы» начинаются с автопортрета художника и продолжаются без какой-то особой тематической расстановки в определённом порядке, затрагивая такие темы, как мораль, религия, любовь, неведение, брак и суеверие.
Снова и снова Гойя обращается к людским обычаям в отношениях – между мужчиной и женщиной, пожилыми и молодыми людьми, священниками и общиной.
Однако Гойя не занимается отражением клишированных представлений, а отражает неоднозначность человеческих отношений и самообман в поисках взаимной выгоды.
Например, графическая работа El Si pronuncian y la mano alargan al Primero que llega (Они говорят «да» и протягивают руку первому встречному), на которой изображена молодая красивая девушка, которая выходит замуж за некрасивого мужчину старше её.
Важно
Художник в этом месте, чтобы выразить сочувствие молодой девушке, цитируя строчки из стихотворения Гаспара Мельчора де Ховельяноса (Gaspar Melchor de Jovellanos), напоминает, что девушка выходит замуж за старого мужчину только из-за денег.
Оба героя одинаково втянулись в эту «пантомиму»: мужчина получает новый трофей – жену, а женщина приобретает финансовую стабильность.
Франсиско Гойя. Ni así la distingue (Он даже так не разглядит её). 7-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Вторая тема, связанная с отношениями между мужчиной и женщиной, которой Гойя посвятил немало графических работ, – это культ проституции.
В работе Ni así la distingue (Он даже так не разглядит её) художник изобразил хорошо одетого мужчину, который через монокль разглядывает проститутку.
Проститутка не может сразу раскрыть, кто она такая, потому что это сломает романтическую иллюзию и, возможно, оттолкнёт её клиента. Господин также не желает принять правду и с охотой лицемерно воображает, что барышня проводит с ним время из-за его неотразимого шарма.
Изображая эту тему, Гойя часто использует аллегорию с ощипанной птицей. Слово «ощипать» (desplumar) употребляется также и в переносном смысле – обокрасть. Хорошим примером служит лист графики Ya van desplumados (Их ощипали): две молодые проститутки выгоняют ощипанных цыплят (клиентов) с человеческими головами.
Франсиско Гойя. Ya van desplumados (Вот они и ощипаны). 20-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Отношения с церковью
Гойя не только критикует алчность и коррупцию церкви, но также осуждает слепую веру людей. Священники и верующие часто ассоциируются с семью смертными грехами, в особенности – с похотью, ненасытностью, жадностью и ленью.
Например, ироническая работа ¡Lo que puede un sastre! (Чего только не сделает портной!), на которой изображена женщина, упавшая на колени перед одетым в накидку священника деревом, одновременно указывает и на слепоту веры человека, и на возможную поверхностность слуг божьих.
Совет
В графических работах очень часто появляются и темы магии, ведьм и инквизиции. Испания в конце XVIII века стояла перед предстоящими общественными переменами.
Современное, рациональное, основанное на науке мышление, доминирующее сегодня в Европе, тогда только начинало оспаривать традиционные представления и суеверия.
Многие люди по-прежнему верили в ведьм, считали, что это – посланники Сатаны на земле, и инквизиция пыталась активно бороться со всем, что могло быть с этим связано.
Закономерно, что и сама серия графики не была защищена от лицемерия церкви и инквизиции: в то время, когда «Капричос» были закончены, испанская инквизиция ещё по-прежнему активно действовала, и столь острая критика церкви была большим риском.
Именно гнев инквизиции был причиной снятия серии с продажи.
Самого художника охранял только статус художника королевского двора; хотя Гойя в своей серии беспощадно критиковал и королевскую семью, и аристократию, хорошие отношения с королевским домом и особый титул «художника короля» (pintor del rey) спас автора от суда инквизиции.
Франсиско Гойя. Los Chinchillas (Сурки). 50-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Под крылом критикуемой аристократии
Гойя остро критиковал также лицемерие и одержимость аристократии кровными узами.
Одной из самых сильных работ в серии, посвящённых критике аристократии, является «Сурки» (Los Chinchillas).
Предпосланный работе комментарий автора повествует: «Тот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает, принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся».
В работе аристократы показаны как жертвы своей собственной гордости, живущие в замкнутости и отгородившись от всего окружающего.
Франсиско Гойя. ¿Si Sabra más el discípulo? (А не умнее ли ученик?). 37-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Использование образов животных для отражения людских пороков
Обратите внимание
Средневековое духовенство использовало образы животных и фантастических существ, чтобы символично отобразить общественную мораль и поведение.
Вопреки средневековой христианской традиции, в которой была точно определена роль отображаемых животных в дидактическом послании, Гойя преобразовал композиции аллегорий животных, чтобы просветить зрителя относительно врождённой, универсальной и губительной для человечества безнравственности.
Художник изменил присущие средневековой иконографии образы – сирен, сову и осла, чтобы воплотить аморальные аспекты общества Испании своего времени.
В графическом листе ¿Si Sabra más el discípulo? («А не умнее ли ученик?») Гойя показывает, как осла учит учитель-осёл, подводя к мысли – пока образованием занимаются люди с закоснелыми взглядами, ничего не изменится.
Франсиско Гойя. Estan calientes (Горячо). 13-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
«Капричос» во время жизни Гойя – финансовая неудача
Серия в первый раз была опубликована в феврале 1799 года в газете Diario de Madrid.
Затем её можно было купить в одном магазинчике духов и напитков – в доме, где в то время жил Гойя; интересно, что дом находится на Calle del Desengano – улице Разочарования, № 1.
В первом выпуске было напечатано около 300 копий. Однако уже через 15 дней, боясь реакции инквизиции, автор забрал серию из продажи, и это стало финансовым провалом.
Четырьмя годами позже, чтобы защитить свою работу от инквизиции, непроданные 240 копий, а также оригиналы гравированных пластин Гойя подарил королю Карлосу IV для хранения в Королевском институте каллиграфии в обмен на пенсию своему сыну Хавьеру.
Важно
Только через солидный промежуток времени после смерти Гойи «Капричос» стали широко доступными, оказав сильное влияние на искусство XIX и XX веков.
Точное число экземпляров, опубликованных со дня первого издания серии в 1799 году и до последней публикации в 1937 году, неизвестно. Найдены 12 изданий, но вполне возможно, что были выполнены и другие. Оригинальные пластины в наши дни хранятся в Национальном институте каллиграфии Сан-Фернандо Королевской академии художеств в Мадриде.
lnmm.lv
ГОЙЯ. КАПРИЧОС. Полная Сюита офортов..
Гойя был вынужден прийти к королю Карлу IV извиниться за то, что позволил себе выпустить такую серию. И в качестве жеста примирения он передает ему собрание из 499 репродукций своих произведений, в том числе 80 типографских пластин, а также все непроданные экземпляры вместе с рукописными страницами.
С этого момента при жизни Гойи ни одна из его серий, созданных впоследствии, не увидела свет.
Слово Capriccio имеет два значения. В первом варианте это «взбалмошная коза», другой перевод звучит как «взъерошенные волосы».
В итоге если соединить все вместе и сказать русским языком, то получится примерно следующее: от увиденного волосы встанут дыбом.
“Они говорят “да” и протягивают руку первому встречномуЛегкость с которой многие женщины соглашаются на брак,
объясняется надеждой жить в нем более свободно, чем раньше.”
“Бука идет!”
Пагубная ошибка в начальном воспитании: у ребенка вызывают страх перед несуществующим и заставляют его бояться буки больше чем отца.
“Маменькин сынок”
Небрежное воспитание, потворство и баловство делают детей капризными, упрямыми, заносчивыми, жадными, ленивыми и несносными. Вырастая, они становятся недорослями. Таков и этот маменькин сынок.
“Один другого стоит”
Немало было споров о том, кто хуже: мужчины или женщины. Пороки тех и других происходят от дурного воспитания. Распутство мужчин влечет за собой разврат женщин. Барышня на этой картинке так же безрассудна, как и щеголь, беседующий с ней, а что до двух гнусных старух, то они друг друга стоят.
“Никто никого не знает”
Свет – тот же маскарад. Лицо, одежда и голос – все в нем притворно. Все хотят казаться не тем, что они есть на самом деле. Все обманывают друг друга, и никого не узнаешь.
“Он даже и так не разглядит ее”
А как же ему распознать ее? Чтобы узнать ее как следует, мало лорнета. Нужен здравый смысл и жизненный опыт, а этого-то и не достает нашему бедняжке.
“Ее похитили!”
Женщина которая не умеет себя соблюсти, оказывается во власти первого встречного. А когда уже ничего не поделаешь, удивляется, что ее похитили.
“Тантал”
Если бы он был более учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила бы.
“Любовь и смерть”
Вот любовник в духе Кальдерона: не сумев посмеяться над соперником, он умирает в объятиях возлюбленной и теряет ее из-за собственного безрассудства. Не следует слишком часто обнажать шпагу.
“За дело, ребята”
Их лица и одежда сами за себя говорят.
“Охота за зубами”
Зубы повешенного – чудодейственное средство для всякого колдовства. Без них ничего толкового не сделаешь. Жаль, что простонародье верит этим бессмыслицам.
“Горячо”
Они так торопятся проглотить, что глотают кипящее. В удовольствиях тоже необходимы умеренность и воздержание.
“Какая жертва!”
Как водится, жених не из самых привлекательных, но он богат, и ценою свободы несчастной девушки нищая семья покупает благополучие. Такова жизнь.
“Добрые советы”
Советы достойны той, кто их дает. Хуже всего то, что сеньорита будет следовать им буквально. Горе тому, кто к ней приблизится!
“Бог простит. Это была ее мать”
Барышня покинула дом ребенком. Она училась ремеслу в Кадиксе и приехала в Мадрид, где ей повезло. Она отправляется в Прадо, и там грязная и дряхлая старуха просит у ней милостыню. Она прогоняет ее, старуха пристает. Щеголиха оборачивается и видит – подумать только! – что нищенка ее мать.
“Он хорошо натянут”
О, тетушка Курра не дура. Она отлично знает, как важно иметь хорошо натянутые чулки.
“А у него горит дом”
Пока пожарные насосы не освежат его, ему никак не удается снять штаны и прервать беседу со светильником. Такова сила вина.
“Все погибнут”
Удивительно! Опыт погибших не идет в прок тем, кто стоит на краю гибели. Ничего тут не поделаешь. Все погибнут.
“Вот они и ощипаны”
Раз их уже ощипали, пусть убираются, другие придут на их место
“Как ее ощипывают!”И на цыпочек находятся коршуны, которые обдерут их до перышка
Недаром говорят: как аукнется, так и откликнется.
“Бедняжки!”
“Из той пыли …”Безобразие! С такой порядочной женщиной, которая за гроши всем оказывала услуги,такой усердной, такой полезной – и так обойтись! Безобразие!”Тут ничего нельзя было поделать”Эту святую сеньору жестоко преследуют. Огласив историю ее жизни, ей оказывают почёт.
Но если это делают, чтобы устыдить ее, то зря теряют время. Невозможно устыдить того, кто не знает стыда.
“Ведь он разбил кувшин. Кто из них хуже?”
“У них уже есть на что сесть”
Чтобы образумить легкомысленных девиц, нет ничего полезнее, чем надеть им стулья на голову.
“Кто более предан?”
Ни тот, ни другой. Он – вертопрах в любовных делах, который всем женщинам говорит одно и тоже, а она занята мыслями о том, как ей разделаться с пятью свиданиями, которые она назначила от восьми до девяти, а сейчас уже половина восьмого.
“Никому ни слова”
Превосходная мамаша для деликатного поручения.
“Вот это называется читать”
Никто не скажет, что он теряет время зря
“Зачем их прятать?”
Ответ очень прост: потому что он не хочет их тратить, а не тратит их потому, что, хотя ему уже исполнилось 80 лет и жить осталось не больше месяца, он все еще боится, что ему не хватит денег на жизнь. Столь обманчивы расчеты скупости.
“Она молится за нее”
И хорошо делает: да ниспошлет ей Бог удачу и избавит ее от зла, от лекарей – кровопускателей и от альгвасилов, и пусть она станет такой же ловкой, расторопной и готовой угодить всем, как ее покойная мамаша, Царство ей небесное.
“За то, что она была слишком чувствительна”
На жизненном пути бывают подъемы и падения
“Графу Палатинскому”
Во всех науках есть шарлатаны, которые все знают, ничему не учившись
“Их одолевает сон”
Не надо будить их. Быть может, это единственное утешение несчастных
“Она его гладко бреет”
Его бреют чисто и с него сдерут шкуру. Сам виноват, что вверяет себя такому брадобрею.
“Скверная ночь”
Вот как плохо приходится гулящим девицам, которым не сидится дома.
“А не умнее ли ученик?”
Не известно умнее ли он или глупее, но нет сомнения, что более важной, глубокомысленной особы, чем этот учитель, невозможно сыскать
“Брависсимо!”
Если для понимания довольно иметь длинные уши, то лучшего ценителя не найти; но как бы он не стал хлопать тому, что совсем плохо звучит.
“Вплоть до третьего поколения”
Это бедное животное свели с ума знатоки геральдики и родословных. Оно не одиноко.
“От какой болезни он умрет?”
Врач отменный, способный к размышлению, сосредоточенный, неторопливый, серьезный. Чего же еще желать?
“Точь-в-точь”
Он заказал свой портрет – и хорошо сделал. Те кто с ним не знаком и не видал его, все узнают по портрету.
“Ты, которому невмоготу”Разве не ясно, что эти верховые суть верховые животные?
* Название офорта – часть поговорки: “Ты, которому невмоготу, взвали-ка и меня на спину”.
“Сон разума рождает чудовищ”Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ;
но в союзе с разумом оно – мать искусств и источник творимых им чудес.
“Тонко прядут”
Они тонко прядут и сам черт не распутает тех нитей, которые они уготовят этим малюткам
“Многое можно сосать”
Человек словно для того и рождается и живет на свете, чтобы из него тянули соки
“Строгий выговор”
Без выговоров и нравоучений нельзя преуспеть ни в какой науке, а ведовство требует особого таланта, усердия, зрелости, покорности и послушания Великому Ведьмаку, который ведает колдовской семинарией Бараоны.
“Подношение учителю”
Правильно делают: они были бы неблагодарными учениками, если бы не угощали своего наставника, которому они обязаны всей своей дьявольской выучкой.
“Доносчики”
Из всех видов нечисти наушники – самые противные и в то же время самые несведущие в колдовском искусстве.
“Маленькие домовые”
А вот совсем другой народец. Веселые, резвые и услужливые; немножко лакомки и охотники до шалостей; но все-таки это славные человечки.
СуркиТот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает,
принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся.
“Прихорашиваются”
Иметь длинные когти настолько предосудительно, что запрещается даже нечистой силе.
“Чего не сделает портной!”
Нередко приходится видеть, как смешной урод вдруг преображается в надутое ничтожество, пустое, но весьма представительное на вид! Поистине велико могущество ловкого портного и столь же велика глупость тех, кто судит по внешности.
“Какой Златоуст!”
Когда он говорит, он настоящий златоуст, а когда выписывает рецепты – настоящий ирод.
“Стыдливый”Есть люди, у которых самая непристойная часть тела – это лицо, и было бы не худо,
если бы обладатели таких смешных им злополучных физиономий прятали их в штаны
” До самой смерти”Она прихорашивается – и очень кстати. Сегодня день ее рождения.
Ей исполняется семьдесят пять лет. К ней придут подружки.
” Верх и вниз”Фортуна очень плохо обращается с теми, кто с нею угодлив.
Тому, кто с таким трудом взбирается наверх, она дает дым, а потом в наказание сбрасывает вниз.
“Родословная”
Здесь стараются обольстить жениха, показывая ему по родословной, кто ее родители, деды, прадеды и прапрадеды. А кто она сама? Это он узнает после.
“Пропади все пропадом!”Кто станет жить среди людей, тому не избежать клистира.А если он этого не хочет, ему придется удалиться в леса и горы.
И там он все равно убедиться, что жизнь – сплошной клистир.
” А они все не уходят!”Тот, кто не задумывается над превратностями судьбы, спит спокойно среди опасностей;
он не умеет уберечься от бед, которые ему угрожают, и любое несчастье застает его врасплох.
“Первые опыты”
Мало-помалу он продвигается вперед и уже делает первые шаги, а со временем он будет знать столько же, сколько его наставница.
“Они взлетели”
Этот клубок ведьм, который служит подножием щеголихе, вовсе ей не нужен, – разве что для красы. У иных в голове столько горючего газа, что они могут взлететь на воздух без помощи ведьм и без воздушного шара.
“Невероятно!”
Две ведьмы крепко повздорили, которая из них сильнее в бесовском деле. Трудно поверить, что Косматая и Кудлатая способны на такую потасовку. Дружба – дочь добродетели: злодеи могут быть только сообщниками, но не друзьями.
“Какие важные персоны!”
На картинке – два почтенных и сановитых ведьмака. Они выехали верхом, чтобы поразмяться.
“Счастливого пути”
Куда держит путь эта адская банда, завывающая в ночном мраке? При свете было бы нетрудно перестрелять всю эту нечисть. Однако в темноте их не видно.
“Куда направляется маменька?”
У мамаши водянка, и ей предписан моцион. Дай Бог, чтобы ей полегчало.
“Ну-ка, полегче! Вот ведьма верхом на Хромом бесе”
“Погоди, тебя подмажут”
Его посылают с важным поручением, и он торопится в путь, хотя его еще не успели подмазать как следует. Среди ведьмаков тоже встречаются ветреники, торопыги, нетерпеливые сумасброды без капли здравого смысла. Всюду бывает всякое.
“Вот так наставница”
Для ведьмы метла – одно из важнейших орудий: помимо того, что ведьмы – славные метельщицы, они, как известно, иногда превращают метлу в верхового мула, и тогда сам черт их не догонит.
“Поддувает*Наверное, в прошлую ночь был богатый улов младенцев. Готовится знатный пир. Приятного аппетита!
* Буквально – дуть, поддувать, фигурально – доносить.
“Благочестивая профессия”
– Клянешься ли ты слушаться и почитать своих наставников и начальников, подметать чердаки, прясть паклю, бить в бубен, визжать, выть, летать, варить, подмазывать, сосать, поддувать, жарить – всякий раз как тебе прикажут? – Клянусь! – в таком случае, милая, ты уже ведьма. В добрый час!
“Когда рассвет, мы уйдем”
А хоть бы и вовсе не приходили: никому вы не нужны.
“Тебе не уйти!”
Конечно, не уйдет та, которая сама хочет быть пойманной.
“Лучше бездельничать”
Если тому, кто больше трудится, достается меньше благ, то, право, лучше бездельничать.
“Не кричи, дурочка!”
Бедняжка Пакилья! Она пошла позвать лакея – и повстречалась с домовым. Не надо бояться: Мартинико в хорошем расположении духа и не причинит ей зла.
“Неужели никто нас не развяжет?”
Что это? Мужчина и женщина, связанные веревками, изо всех сил стараются освободиться и кричат, чтобы их скорее развязали? Если я не ошибаюсь, это жертвы насильственного супружества.
“Поняли? Чтоб все было по-моему, слышите? А не то…”
Этот болван воображает, что раз он носит кокарду и жезл, то он от природы выше других, и злоупотребляет доверенной ему властью, чтобы досаждать всем кто имеет с ним дело. Тщеславный, спесивый, наглый с теми, кто ниже его по положению, он гнет спину и пресмыкается перед теми, кто его сильнее.
“Друг дружку”Такова жизнь. Люди издеваются один над другим и мучают друг друга, словно разыгрывают бой быков.Тот, кто вчера был на месте быка, сегодня – тореро.
Фортуна правит фиестой и распределяет роли по своей прихоти.
“Кончай скорее, уже просыпаются”
Маленькие домовые – это самый услужливый и домовитый народец. Если служанка умеет их уважить, то они снимают пену с ольм, варят овощи, судомойничают, подметают и баюкают ребенка. Много спорили, не дьяволы ли они. Рассеем заблуждения. Дьяволы – это те кто причиняет зло или мешает другим делать добро, или кто вообще ничего не делает.
“Нас никто не видел”
Что за беда, если эти маленькие домовые Мартинико спустятся в погреб и пропустят стаканчик, раз они работали целую ночь и до блеска начистили кран бочки?
“Уже пора”На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки. Хорошо, что это племя показывается только ночью и в темноте. До сих пор никто не сумел узнать где они прячутся днем.
Тот, кому удалось бы захватить логово домовых, поместить его в клетку и показывать в десять часов утра на Пуэрта дель Соль, не нуждался бы ни в каком наследстве.Название серии восходи к итальянскому слову «Каприччи» – искусство, открывающее новые способы восприятия мира.
Гойя создал «Капричос», что называется, на одном дыхании, всего за полтора года и при первой же публикации заставил о себе говорить. Современники если и не всегда понимали художника, то не могли не отметить новизну, не похожесть творения Гойи на все, что случалось им видеть прежде.
Сам Гойя назвал серию «Сюитой офортов на причудливые сюжеты», проведя аналогии с музыкальной формой. Ведущей темой, лейтмотивом сюиты он избрал историю своей счастливой и трагической любви к герцогине Каэтане Альба. Никогда прежде личная драма художника не становилась содержанием его искусства.
Художник был ремесленник, его работа определялась вкусами заказчика, и только романтики превратили творчество в выражение душевных и духовных переживаний автора. В музыке впервые это сделал Л. Бетховен, в изобразительном искусстве – Гойя.
Второе, что поражает в «Капричос» – отчаянная смелость художника.
Совет
Гойя зло и саркастически высмеял Испанию: пороки простых людей, лицемерие дворянства, придворные круги, правящую чету, церковь, инквизицию. Смелость Гойи граничила бы с безумием, если бы он не понимал, что его художественные приемы слишком новы, чтобы правильно быть понятыми всеми.
И главное, рассказав о своей несчастной любви и о своей несчастливой Родине, Гойя поднялся на более высокий уровень восприятия мира. В «Капричос» впервые в европейском искусстве было сказано о беззащитности человека в его отношении к судьбе. Никогда художник не был так пессимистичен, никогда так остро не ощущал себя беспомощной игрушкой темных сил мироздания, как Гойя в «Капричос».
Капричос. Гойя. Часть 1
6 февраля 1799 года в «Diario de Madrid» появилось длинное объявление. Оно рекламировало сборник из 80 гравюр.
В объявлении автор долго и многословно извинялся; предупреждал, что сатира направлена не против конкретных личностей, а против пороков в общем; рассказывал как трудно было рисовать гравюры не следуя ни более ранним образцам, ни природе и всячески себя расхваливал.
Этот сборник до сих пор является одним из самых фантасмагорических творений человеческого разума. Речь идёт о «Los Caprichos». Автором же его был придворный художник его величества Карла IV, короля Испании — Франсиско Гойя и Лусиентес.
Гойя выпустил 300 экземпляров «Капричос» — всего ему пришлось напечатать 24 000 гравюр (не считая брака). Один сборник стоил 320 реалов (тогда столько стоил 31 грамм — или одна унция — золота). За четыре года было продано 27 экземпляров «Капричос». В итоге весь оставшийся тираж вместе с гравировальными досками выкупил Карл IV.
Caprichos переводится как каприз, фантазия, игра воображения. Считается, что слово произошло от глагола, обозначающего прыжки и скачки молодых козочек на травке. До Гойи в этом жанре изображались в основном архитектурные фантазии, намного реже — жанровые или гротескные сценки. Сатирическая фантасмагория была, по сути, изобретением Гойи.
Надо отметить, что кроме графических фантазий итальянцев, на «Капричос» оказала значительное влияние английская карикатура того времени, большим поклонником которой Гойя являлся.
Но в первую очередь он являлся большим поклонником себя. Поэтому альбом начинается с его автопортрета.
Каприз №1. Франсиско Гойя и Лусиентес, художник
Каприз №1. Франсиско Гойя и Лусиентес, художник.
Когда Гойя начал работу над серией, ему был 51 год (родился он 30 марта 1746 года). Франсиско Гойя появился на свет в суровом Арагоне, в небогатой ремесленной семье. В возрасте 13 лет он начал обучение ремеслу живописца у друга своего отца, Хосе Лузана.
В 1766 году (со второй попытки, первую он бездарно провалил) он получил стипендию Художественной Академии для поездки в Италию.
Обратите внимание
Вернувшись, он работал в Сарагоссе; там же и женился; и благодаря удачной женитьбе (его свояк, Франсиско Байё, в 1767 году стал предшественником Гойи на должности главного придворного художника) — переехал в Мадрид и стал управляющим Королевской Гобеленовой Мануфактуры.
Благодаря общительности, чувству юмора и любви к охоте молодой художник завел нужные знакомства — и в итоге приобрел немалую популярность в высших слоях испанского общества, а так же сменил своего ушедшего на покой родственника на высшей должности, доступной художнику в Испании. Кроме того он к этому времени был отцом значительного количества детей (от семи до двадцати, из них только один сын выжил) и абсолютно глухим.
Каприз №2. Она говорит «Да» и отдает руку первому попавшемуся
Каприз №2. Она говорит «Да» и отдает руку первому попавшемуся.
У этой гравюры с изображением немного гротескной свадьбы — девушка в маске, одетая в дорогое, сшитое по последней моде платье, и довольно потасканный, хоть и с претензией одетый, жених — есть история и прототип, правда, литературный. Был у Гойи приятель, Гаспар Ховельянос.
И был этот Ховельянос довольно типичным образцом человека эпохи Просвещения: немного юрист, немного экономист, немного литератор; восхищался британским общественным строем; почитывал Руссо, Вольтера, Монтескье и Гоббса; проникался современными экономическими теориями физиократов и Адама Смита и, конечно же, пускал слезу над судьбой героинь (или героев) сентиментальных романов (чувствительность тогда была в моде). Начитавшись всего этого развращающего чтива, он окинул критическим взглядом окружающую действительность и (разумеется) пришел к мысли о том, что нравы срочно нуждаются в исправлении. Результатом этих мыслей стала поэма «К Арнесто». Поэма клеймила некоторые не совсем безупречные способы заведения знакомств с матримониальными целями. Например девушки обвинялись в использовании косметики, сокрытии возраста, демонстрации ложной скромности и прочих притягательных черт характера. Молодые же люди обвинялись в сообщении заведомо неверных сведений о своем материальном благосостоянии и общественном положении. И в этой поэме есть приблизительно такие строки:
…Бездумно доверяя жениху,
Не оценив его достоинств и пороков
Сказала «да» и руку отдаёт
Тому, кто первый глянул на неё
Коварным, злым и похотливым оком.
Теперь, я думаю, вы понимаете, почему невесту окружают эти мерзкие, ухмыляющиеся, мошеннические рожи. Хотя когда довольный жених приведет аристократическую красавицу к себе в трущобы, она снимет маску… и жених тоже может быть слегка удивлён и разочарован.
Каприз №3. Привидение!
Каприз №3. Привидение!
В те времена по Мадриду ходило много сплетен и анекдотов о том, как темпераментные синьоры впускали ночью в дом своих любовников под видом привидения. Дети, видя такое, в испуге отправлялись спать и боялись даже нос высунуть из-под одеяла.
А изобретательная мамаша в упоении предавалась радостям жизни и ролевым играм. Обратите внимание на разницу между лицами детей и женщины. Кстати дело не только в мимике — испуганные лица детей — резкий и жесткий контраст между светом и тенью; лицо женщины — мягкие полутона.
Есть правда и другая трактовка, отраженная в написанном от руки примечании к одному из экземпляров этой гравюры: «Это ужасная ошибка в первоначальном образовании детей. Ребенок боится призраков больше, чем отца и верит в то, чего не существует».
Но, глядя на мимику изобретательной синьоры, я всё-таки склоняюсь к версии с любовником.
Каприз №4. Маменькин сынок
Каприз №4. Маменькин сынок.
Здесь, как говорится, комментарии излишни — рисунок и подпись говорят сами за себя. А если вас удивляет костюм дитяти — то тогда было принято независимо от пола детей до пяти лет одевать в платьица.
Можно добавить только выдержку из «Сокровищницы кастильского или испанского языка» Каваррубиуса (1610 год): «…некоторые мальчики, даже будучи уже большими, не знают, как оторваться от титек своих матерей; из таких вырастают глупцы и порочные злодеи».
У «мальчика», изображенного на гравюре судя по лицу, уже, пожалуй, борода пробивается — я тоже знаю несколько таких тридцати-сорокалетних недорослей.
Каприз №5. Одно другого стоит
Каприз №5. Одно другого стоит.
Самая популярная интерпретация этой гравюры гласит, что она изображает королеву Марию-Луизу в виде мадридской проститутки и её фаворита Годоя — в виде клиента. Вряд ли это так. Во первых Гойя не был ни идиотом, ни оторванным от реальности идеалистом. Он был весьма практичным человеком.
Вряд ли он бы поставил под удар свою успешную карьеру ради сомнительного удовольствия посмеяться над работодателями и покровителями. Во вторых его собственноручная подпись на эскизе гласит: «Старухи от души смеются, потому что знают, что у него нет ни гроша за душой».
Важно
И если бы на изображении женщина «снимала» молодога человека в костюме «а-ля мод» — ради того, чтобы сделать его своим альфонсом — повода для смеха у старух бы не возникло. Так что это скорее всего просто зарисовка комичной (на взгляд Гойи и современной ему публики) сценки.
Не говоря уж о том, что историки до сих пор задаются вопросом — а был ли Годой действительно любовником Марии-Луизы. Но об этом — позже.
Каприз №6. Никто не узнает
Каприз №6. Никто не узнает
Во второй половине XVIII века Европу (и Испанию в том числе) охватила мода на карнавалы в венецианском духе — с масками и переодеваниями.
Французский философ и социолог Кайуа считает, что карнавальная маска позволяет скрыть социальную роль, присущую человеку, и побыть некоторое время самим собой.
Гойя тоже использует маски не для того, чтобы скрыть сущность человека, а для того, чтобы показать её как можно более выпукло и ярко — взгляните на персонажей заднего плана. Об остальном говорит название: даже если девушка справа и поддастся соблазну — об этом никто не узнает.
Каприз №7. Даже так он её не узнает
Каприз №7. Даже так он её не узнает.
Молодой модник, афранчезадо (офранцузившийся — то есть одетый по французской моде), разглядывает в монокль проститутку. Сценку эту наблюдает довольная сводня.
Здесь, пожалуй, в виде пояснения достаточно надписи, сделанной Гойей на эскизе к гравюре: «Как он может распознать её? Для того, чтобы понять её сущность, недостаточно увеличительного стекла, здесь нужно верное суждение и жизненный опыт — чего недостаёт бедному молодому кабальеро…».
Каприз №8. И её похитили
Каприз №8. И её похитили…
Эта гравюра иллюстрирует специфическое чувство юмора Гойи. Композиция характерна для многочисленных изображений снятия с креста, что совсем не соответствует содержанию — сцене похищения девушки.
В Испании того времени такие похищения не были редкостью: насильственные браки, похищения ради выкупа, изнасилования… В данном случае обращает на себя внимание монашеское облачение одного из похитителей.
Один из комментариев к изображению говорит прямо: «Священнослужитель, жаждущий незаконной любви, нашел себе помощника для черного дела».
Каприз №9. Тантал
Каприз №9. Тантал.
Тантал знаменит наказанием, которому его подвергли олимпийские боги. Он стоял по шею в воде — но когда наклонялся, чтобы попить, вода уходила от него. Прямо над его головой висели на ветке спелые фрукты — но как только он тянулся к ним, ветка отодвигалась. Око видит, да зуб неймёт.
Так — по мнению Гойи — происходит и с престарелыми кабальеро, женящимися на молоденьких сеньоритах.
Так что эта гравюра, изображающая заламывающего руки в страданиях пожилого джентльмена с соблазнительной, полураздетой и бесчувственной (это от того, что ей пришлось забыть о чувственных удовольствиях) девицей на коленях, — является аллегорическим изображением импотенции.
Каприз №10. Любовь и смерть
Каприз №10. Любовь и смерть.
Здесь все интерпретаторы сходятся в одном: запретная любовь плохо заканчивается. В данном случае — дуэлью и смертью любовника.
Каприз №11. Парни готовы
Каприз №11. Парни готовы.
Ещё одна гравюра без особых скрытых смыслов. Единственный вопрос, который она вызывает, это вопрос о том, кто же всё-таки здесь изображен: контрабандисты или разбойники? Хотя разбойники в те времена не брезговали промышлять контрабандой, а контрабандисты — разбоем. В любом случае современнику было понятно, что именно эти парни готовы с ним сделать при встрече.
Каприз №12. Охота за зубом
Каприз №12. Охота за зубом.
Эта сценка, в принципе, в комментариях не нуждается. Девушка пытается вырвать зуб у повешенного — не так то это и просто! Он ей нужен для колдовства. Зуб повешенного — необходимый ингредиент приворотного зелья, например.
Каприз №13. Горячо!
Каприз №13. Горячо!
Просто жадные монахи не дождавшиеся, пока остынет суп. Довольно безобидно, если не знать, что один из эскизов к этой гравюре назывался «Сон о неких людях, которые нас едят», а на подносе у прислужника красовалась отварная человечья голова.
Каприз №14. Какая жертва!
Каприз №14. Какая жертва!
Довольно типичная ситуация.
Молодую девушку (судя по всему из благородной, но испытывающей затруднения семьи) продали замуж старому, уродливому и богатому карлику (некоторые предполагают в нём маррана: испанского или португальского еврея, принявшего — искренне или не очень — христианство). Девушка не в восторге, но готова пожертвовать собой ради благополучия семьи. Папаша с мамашей — довольны удачной сделкой. Только дуэнья закрыла глаза рукой — не может смотреть на похотливого уродца.
Каприз №15. Хорошие советы
Каприз №15. Хорошие советы.
Комментаторы сходятся на том, что старуха (мать или сводня — хотя в то время в Мадриде достаточно часто встречалось совмещение обеих этих функций) уговаривает красавицу-сеньориту оказывать некие интимные услуги в обмен на материальное вознаграждение. Несмотря на то, что в одном из альбомов на полях написано «Горе тому, кто послушает её!», девушка скорее склонна согласиться на предложение.
Каприз №16. О Боже! Это была её мать
Каприз №16. О боже! Это была её мать.
Гойя часто изображал молодых женщин в компании с пожилыми. Старшие товарки выполняли роль наставниц в ведовстве, своден… Высказывают предположение, что художник пытался обозначить таким образом будущее; то, что ожидает молодых красоток, пошедших «по кривой дорожке».
В данном случае мы видим модно и дорого одетую сеньориту с веером (похожую, кстати, на небезызвестную герцогиню Альба), пытающуюся увернуться от нищенки. На лице её — смесь презрения и легкого омерзения, нищенка показывает ей чётки и, по видимому, что-то настойчиво говорит.
В чём же дело? Исчерпывающее объяснение даёт собственноручный комментарий Гойи к гравюре: «Ребёнком покинула родной дом; выучилась ремеслу в Кадисе; переехала в Мадрид и там «вытащила счастливый билет». Во время прогулки по Прадо к ней пристала старая и грязная нищенка. Она прогоняет её, но потом зовёт обратно.
Старуха оборачивается: кто бы мог подумать, что убогая попрошайка — мать этой модницы!»
Каприз №17. Хорошо натянули…
Каприз №17. Хорошо натянули…
Большинство зрителей сходятся на том, что гравюра изображает то, как старая сводня отправляет на промысел молодую проститутку (похоже, у художника относительно «жриц любви» были весьма широкие познания).
Здесь присутствует игра слов с несколько неприличным подтекстом; я попытался её передать следующим образом — «мы хорошо натянули чулок»/жаргонное «её хорошо натянули«.
Гойя отмечает, что «Тётушка Курра не глупа! Уж кому, как не ей знать, что такое хорошо натянутый чулок…»
Каприз №18. И дом сейчас загорится…
Каприз №18. И дом сейчас загорится…
Это просто образец социальной рекламы двухсотлетней давности. По моему скромному мнению, разумеется. Хорошо выпивший сеньор явно не способен даже нормально раздеться, не то что соблюдать правила безопасности в обращении с огнём… что чревато пожаром.
Каприз №19. Все попадутся
Каприз №19. Все попадутся.
В Средиземноморье был популярен один довольно оригинальный способ охоты на птиц. Для него нужно было чучело совы с нехитрым механизмом (когда птицелов тянул за верёвочку, сова должна была взмахивать крыльями) и сеть.
Сову сажали на верхушке дерева; и когда на это дерево слеталось достаточное количество птичек, охотник приводил в действия совиные крылья. Перепуганные пичуги бросались, не глядя, в противоположном от совы направлении — то есть вниз; и попадали в заранее расставленную сеть.
Здесь странная птица с красивым личиком и большим бюстом выполняет роль приманки.
Птички-мачо (разных видов, можно наблюдать и птицу в костюме военного, и в монашеском облачении, и даже несколько смахивающую на самого художника — это та, которая совсем рядом с приманкой; а в приманке, кстати, особо дотошные исследователи опять таки находят некоторое сходство с герцогиней Альба) самозабвенно кружат вокруг неё… и в итоге попадают на передний план, к двум проституткам и их благочестивой маман. Что происходит с птичкой-мачо, попавшей в руки к предприимчивым сеньоритам, мы видим во всех подробностях — добыча уже ощипана и подвергается странной манипуляции, которая, судя по всему, должна очистить птичку внутри так же тщательно, как и снаружи.
Каприз №20. Эти уже ощипаны
Каприз №20. Эти уже ощипаны.
Две проститутки мётлами выгоняют хорошо ощипанных птичек-мачо; за процессом наблюдают два монаха. Видимо, они должны отпустить куртизанкам грехи — в обмен на малую толику пёрышек, выдернутых из хвостов похотливых пичужек. В правом верхнем углу — нечто, похожее на приманку из предыдущей гравюры, только в другом ракурсе; да и девицы на обеих гравюрах похожи.
Гойя. Капричос. Часть 1. Листы №№1-20.
Гойя. Капричос. Часть 2. Листы №№21-40.
Гойя. Капричос. Часть 3. Листы №№11-60.
Гойя. Капричос. Часть 4. Листы №№61-80.
Франсиско Гойя: Сны разума
6 февраля 1799 года в одной из мадридских газет Diario de Madrid появилось внушительных размеров объявление, сообщающее о выпуске графической серии из 80 листов.
Это была самая настоящая реклама сборника, в которой автор долго пояснял, что его сатира не была направлена против кого-либо конкретного, но обличала пороки общества в целом, и при этом он не забывал расхваливать своё мастерство гравёра и уникальность своего творения.
И, конечно же, он был абсолютно прав, ведь речь шла об одном из наиболее загадочных и фантасмагорических произведений в истории искусства – «Los Caprichos» («Капричос»). И автором его был знаменитый художник и гравёр Франсиско де Гойя Лусиентес.
Автопортрет
Совет
К концу 1780-х годов Франсиско Гойя уже был прославленным живописцем, услуги которого пользовались огромной популярностью. Он писал портреты герцогов и их жён, оформлял дворцы испанской знати — в общем, дело Гойи процветало.
Кроме того, пользуясь покровительством герцогини Альба он получил в 1789 году место придворного художника и нажил немалое состояние, работая для самого короля Испании Карла IV.
Однако, блистательная карьера Гойи продолжалась недолго, ведь к концу 1792 года с ним приключилась тяжёлая болезнь, вследствие которой художник почти полностью потерял слух. Но другие его чувства значительно обострились.
С этого момента в жизни и творчестве мастера наступил совершенно другой, более мрачный и сложный период. В его творениях больше не было светлых и жизнерадостных тонов, отсутствовали и красочные светские сюжеты.
Гойя стал внимательнее присматриваться к окружающим и внезапно осознал, что существующий традиционный уклад испанского общества грешит эфемерностью, а весь внешний лоск испанского двора (да и не только) скрывает свою уродливую сущность под маской добродетели. И с этого момента его сознание всё больше поглощали размышления о сущности человеческой природы, о людских пороках, о всех тех средневековых предрассудках, которые всё ещё процветали в Испании.
«Хомячки»
В 1793 году Гойя стал делать первые наброски к серии, планируя озаглавить её «Сны разума» по названию одного из рисунков. Изначально художник хотел посвятить её колдовству и ведьминым шабашам, но в процессе работы Гойя отказался от этой задумки, придав своим работам сатирический и в значительной мере социальный характер, хоть и не без нотки мистики.
Само же название «Caprichos» переводится с испанского приблизительно как каприз, фантазия, игра воображения. «Капричос» – не были всего лишь набором графических изображений, объединённых одной темой, они стали настоящей симфонией испанского народного искусства, социально-политических карикатур Французской революции, средневековой демонологии и испанской сатирической традиции «золотого века».
В гравюрах Гойя использовал образы из испанских народных пословиц, поговорок и басен, которые должны были высмеивать общечеловеческие пороки и суеверия – лицемерие, трусость притворство, жестокость, корысть и прочие. Каждой из них он давал краткие сатирические и порой даже слишком грубые названия.
Обратите внимание
Те же названия, которые, по мнению автора, недостаточно чётко выражали сущность изображения, снабжались разъясняющими комментариями.
«Теперь они сидят правильно»
«Брависсимо!»
Вся серия была выполнена в крайне мрачной тональности, которая полностью соответствовала болезненному состоянию художника. Он даже поместил на первом листе свой автопортрет, который передавал ощущение тревожности и глубокого страдания, которое Гойя испытывал в то время из-за мучительных головных болей и кошмаров.
И хотя первоначально серию должна была открывать наиболее знаменитая гравюра из этой серии – «Сон разума рождает чудовищ», всё же высокопоставленные приятели Гойи отговорили его от этого, ведь сборник и так носил слишком провокационный характер. Но именно эта гравюра стала лейтмотивом всей серии.
«Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений», – таким пояснением Гойя сопроводил этот офорт.
Именно разум в сочетании с воображением, по мнению Гойи, был призван создавать прекрасные творения искусства, в то время, как сон этого самого разума был способен производить нечто ужасное, погружая человека в бездонную пучину воображения.
Отсюда же исходили и идеи всех остальных гравюр из серии, ведь каждый порок, человеческая слабость и другие неприятные стороны людской сущности в офортах имели своё гротескное отражение. И в представлении художника они побеждали добродетели. Обличая свою сущность лишь ночью, они превращались в ведьм, демонов, домовых и прочую нечисть, а днём становились вполне примерными гражданами.
«Мы приходим, когда загораются звёзды»
«Время проснуться»
Всего Гойя выпустил 300 комплектов гравюр, из которых продано было лишь 27. Остальные же спустя 4 дня после выхода в продажу были изъяты по приказу инквизиции, которая посчитала кощунственными эти карикатуры. И это не удивительно, ведь церкви в этих язвительных гравюрах досталось больше всего насмешек.
Кроме того, чтобы загладить вину перед Карлом IV Гойя передал ему собрание репродукций своих работ, а также 80 тех самых подготовленных для «Капричос» типографских пластин и все непроданные их копии вместе с рукописными листами. После этого ни одна из серий Гойи не был выпущена в свет при жизни мастера.
«Если б я знал, отчего он умер»
«Сон разума рождает чудовищ»
Так, знаменитый художник и гравёр эпохи Просвещения Франсиско Гойя благодаря тяжёлой болезни и личным психологическим потрясениям смог отчётливо увидеть картину окружающего мира, где каждый скрывал свою сущность за маской. И увидев всё это, он смог на универсальном языке графики рассказать свою правду в непревзойдённой остро сатирической манере. И таким образом его «сны разума» обрели своё место в искусстве.
