Олимпия мане. самая скандальная картина 19 века. – все о живописи

Сексуальные тайны “Олимпии”: гид по самой скандальной картине Эдуарда Мане

Эдуард Мане, “Олимпия” (1863)

Столичные поклонники искусства ликуют: 19 апреля в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина представили один из шедевров мировой живописи – картину французского импрессиониста Эдуарда Мане “Олимпия”.

Воочию увидеть полотно, ставшее сенсацией в мире живописи, можно будет по 17 июня, однако уже сейчас легко предсказать: очередь в музей выстроится большая и, возможно, по своей длине побьет легендарную “серовскую”.

Для тех, кто не сумеет оказаться в музее в эти дни, или же для тех, кто хочет познакомиться с культурной жемчужиной заранее, редакция m24.

Обратите внимание

ru создала гид по “Олимпии”. С его помощью вы узнаете, на какие детали стоит обратить особое внимание, и поймете, что же так оскорбило современников художника.

1865 год, первое мая, три часа дня, Парижский салон – самая известная художественная выставка Франции, основанная Людовиком XIV. Именно здесь собирался бомонд и шли обсуждения новаторского искусства, чаще всего неспешные и сдержанные. Однако в 1865-м сценарий кардинально изменился.

Публика неистовствовала и требовала немедленно убрать с глаз картину Эдуарда Мане “Олимпия”. “Порнография!” – ужасались дамы.

“Брюнетка отвратительно некрасива, кожа, как у трупа”, “самка гориллы, сделанная из каучука”, “батиньольская прачка”, “вывеска для балагана, в котором показывают бородатую женщину”, “желтопузая одалиска”, – вторили им с газетных страниц критики.

Автора обвиняли в безнравственности, распущенности, аморальности: на его полотне абсолютно нагая женщина на диване, в развязной позе, рука – на пикантном месте. Будто призывает и манит, причем дерзко, даже нагло. Толпа рычала, призывая уничтожить “срам”.

Самые отважные даже бросались на картину в надежде разорвать “стыдобищу”: охранникам пришлось достать оружие, чтобы присмирить оголтелых моралистов.

Позже картину перевесили на потолок, и тогда изобретательные враги Мане попытались проткнуть ее острыми зонтиками, но, к счастью, не сумели.

Настроения лютующих критиков мгновенно подхватили и те, кто вообще не разбирался в искусстве, не знал имени мастера и вряд ли хоть раз в жизни бывал на выставках. Художник был унижен и раздавлен.

Самое страшное, что гений никак не ожидал подобной реакции, она вышибла его из колеи, он на время забросил живопись, уехал в Испанию. Между ним и эстетствующим бомондом выросла стена: Мане будто не видели, его произведения отвергались лишь потому, что автором был он.

Важно

Однако громкий скандал во многом же и помог мастеру прославиться. Его имя узнали и запомнили люди, а среди коллег-художников он стал авторитетом благодаря не только таланту, но и мужеству.

Тициан, “Венера Урбинская” (1538)

Сюжет Олимпии, смутивший французов-ханжей, Эдуард Мане во многом позаимствовал у Тициана, только перенес его “Венеру Урбинскую” в свою реальность. Это и стало главной претензией критиков, ведь прежде обнаженная женщина могла появляться лишь в полотнах на мифологические темы. Мэтр любил свободу, а любые творческие оковы презирал.

Он с невиданной для тех времен дерзостью нарисовал горожанку и раздел ее.

Критиков возмутило выражение лица героини Мане. Если у тициановской Венеры оно смущенное, то здесь, напротив, Олимпия смотрит прямо, не пряча взгляд, что тоже стало вызовом общепринятым стандартам.

Сейчас мы вряд ли по аксессуарам отдыхающей дамы сможем определить ее принадлежность к определенной среде, а тогда, лишь взглянув на картину, зрители понимали: художник изобразил проститутку. Еще одна пощечина чопорному обществу.

Цветок в волосах, массивный браслет, черный шнурок с белой жемчужиной на шее, определенного фасона туфли-тапочки, платок с кистями – все это атрибуты не добропорядочной жительницы Парижа, а куртизанки. Раньше живописцы никогда не ставили антигероев в центр произведений.

Мане намеренно изобразил Олимпию плоской, нарочито высветленной, необъемной, в пику существующим художественным традициям. По сути, Олимпия – белое пятно на темном фоне, контрастирующее с остальными фигурами. Более того: она худая! А тогдашняя мода ассоциировала женскую красоту исключительно с округлыми формами.

Приковывает внимание и правый край картины, где изображен черный кот со вздыбленным хвостом. Это своеобразный привет поэту Шарлю Бодлеру, другу Мане. Бодлер считал котов посланцами иных реальностей, таинственными существами, хранителями колдовской магии.

Также, несомненно, есть перекличка с тициановской белой собачкой: там – добродетель, а здесь – порок.

Очевидны и сексуальные подтексты: задранный хвост – символ мужской плоти.

Совет

Когда-то критики приписали зверю еще одно отрицательное качество: по их мнению, кот мог испачкать чистую кровать своими лапами, а это уже антисанитария!

Если изучать колористику картины, она виртуозна. Чего только стоит букет в руках негритянки, стоящей за спиной героини. Если выделить его из контекста картины, он становится самостоятельным шедевром.

Позже о Мане скажут, что он произвел “революцию красочного пятна”. Также нельзя не обратить внимание на множество оттенков черного, изящные переходы и светотени.

Темнота фона, темнокожая служанка как бы выталкивают Олимпию на передний план, создают необходимый контраст.

Художник не ставил перед собой цели разрушить до снования столпы классической живописи. Он лишь хотел, чтоб его соотечественники поняли: искусство – вовсе не историческое понятие.

Оно живет рядом с нами, его участниками могут стать как герои, так и те, кто не дотягивает до громкого звания. Каждый человек – создание природы, и данный факт априори подтверждает, что любой из нас является объектом искусства. Главное – талант и умение видеть прекрасное.

Первым художником, создавшим свое произведение по мотивам полотна Мане, был Поль Сезан.

Его картина “Современная Олимпия”, как и шедевр Мане, выставлена в Музее Орсэ в Париже, откуда его и привезут в столицу.

Место: ГМИИ имени Пушкина, Волхонка, 12

Время: с 19 апреля по 17 июня

Эдуард мане. «олимпия»

Эдуард Мане. «Олимпия».

1863 г. Холст, масло. 130,5х190 см.

Музей Орсэ. Париж.

Лишь успеет Олимпия ото сна пробудиться,
Черный вестник с охапкой весны перед ней;
То посланец раба, что не может забыться,
Ночь любви обращая цветением дней.

Закари Астрюк

Для нас «Олимпия» – такая же классика, как полотна старых мастеров, поэтому современному любителю искусства не просто понять, почему вокруг этой картины, впервые показанной публике на выставке парижского Салона 1865 года, разразился скандал, какого еще не видел Париж.

Дошло до того, что к произведению Мане пришлось приставить вооруженную охрану, а потом и вовсе перевесить его под потолок, чтобы трости и зонты негодующих посетителей не смогли дотянуться до полотна и повредить его.

Обратите внимание

Газеты в один голос обвиняли художника в аморальности, вульгарности и цинизме, но особенно досталось от критиков самой картине и изображенной на ней молодой женщине: «Эта брюнетка отвратительно некрасива, ее лицо глупо, кожа, как у трупа», «Это – самка гориллы, сделанная из каучука и изображённая совершенно голой, /…/, молодым женщинам в ожидании ребенка, а также девушкам я советую избегать подобных впечатлений». «Батиньольская прачка» (мастерская Мане находилась в квартале Батиньоль), «Венера с кошкой», «вывеска для балагана, в котором показывают бородатую женщину», «желтопузая одалиска»… Пока одни критики изощрялись в остроумии, другие писали, что «искусство, павшее столь низко, не достойно даже осуждения».
Эдуард Мане. Завтрак на траве. 1863 г.

Никакие нападки на импрессионистов (с которыми Мане был дружен, но не отождествлял себя) несравнимы с теми, что выпали на долю автора «Олимпии». В этом нет ничего странного: импрессионисты в поисках новых сюжетов и новой выразительности отошли от классических канонов, Мане преступил иную черту – он повел с классикой живой раскованный диалог.

Скандал вокруг «Олимпии» был не первым в биографии Мане. В том же1863 году, что и «Олимпию», художник написал еще одну значительную картину – «Завтрак на траве».

Вдохновившись полотном из Лувра, «Сельским концертом» Джорджоне (1510), Мане по-своему переосмыслил его сюжет. Подобно мастеру эпохи Возрождения, он представил на лоне природы обнаженных дам и одетых мужчин.

Но если музыканты Джорджоне облачены в ренессансные костюмы, герои Мане одеты по последней парижской моде.

Джорджоне. Сельский концерт. 1510 г.

Расположение и позы персонажей Мане позаимствовал с гравюры художника XVI века Маркантонио Раймонди “Суд Париса”, выполненной по рисунку Рафаэля. Картина Мане (первоначально она называлась «Купание») была выставлена в знаменитом «Салоне отверженных» 1863 года, где демонстрировались работы, забракованные официальным жюри, и крайне шокировала публику.

Обнаженных женщин принято было изображать только в картинах на мифологические и исторические сюжеты, поэтому полотно Мане, на котором действие перенесено в современность, сочли чуть ли не порнографическим. Не удивительно, что после этого художник с трудом решился выставить «Олимпию» на следующем Салоне в 1865 г.

: ведь в этой картине он «покусился» на еще один шедевр классического искусства – картину из Лувра «Венеру Урбинскую» (1538), написанную Тицианом. В молодости Мане, как и другие художники его круга, много копировал классические полотна Лувра, в том числе (1856) и картину Тициана.

Работая впоследствии над «Олимпией», он с удивительной свободой и смелостью придал новый смысл хорошо знакомой ему композиции.

Маркантонио Раймонди.
Суд Париса. Первая четв. 16 в.

Сравним картины. Полотно Тициана, которое, предположительно, должно было украшать большой сундук для свадебного приданого, воспевает брачные радости и добродетели. На обеих картинах обнаженная женщина лежит, опершись правой рукой на подушки, а левой прикрывая лоно.

Важно

Венера кокетливо склонила головку набок, Олимпия смотрит прямо на зрителя, и этот пристальный взгляд напоминает нам о другой картине – «Обнаженной махе» Франсиско Гойи (1800).

Задний план обеих картин разделен на две части строгой вертикалью, спускающейся к лону женщины.

Тициан. Венера Урбинская.1538 г.

Слева – плотные темные драпировки, справа – яркие пятна: у Тициана – две служанки, занятые сундуком с нарядами, у Мане – чернокожая служанка с букетом. Этот роскошный букет (скорее всего, от поклонника) заменил в картине Мане розы (символ богини любви) в правой руке тициановской Венеры.

В ногах у Венеры свернулась белая собачка, символ супружеской верности и семейного уюта, на постели Олимпии мерцает зелеными глазами черная кошка, «пришедшая» в картину из стихотворений Шарля Бодлера, друга Мане.

Бодлер видел в кошке таинственное существо, перенимающее черты своего хозяина или хозяйки, и писал о котах и кошках философские стихи:

«Домашний дух иль божество,
Всех судит этот идол вещий,
И кажется, что наши вещи –
Хозяйство личное его».

Эдуард Мане. «Олимпия».  Фрагмент.

Жемчужные серьги в ушах и массивный браслет на правой руке Олимпии Мане позаимствовал с картины Тициана, при этом он дополнил свое полотно несколькими важными деталями.

Олимпия лежит на элегантной шали с кистями, на ногах у нее – золотистые пантолеты, в волосах – экзотический цветок, на шее – бархатка с крупной жемчужиной, которая лишь подчеркивает вызывающую наготу женщины.

Зрители 1860-х годов безошибочно определяли по этим атрибутам, что Олимпия – их современница, что красотка, принявшая позу Венеры Урбинской, не более чем преуспевающая парижская куртизанка.

Франсиско Гойя. Обнаженная Маха. Ок. 1800 г.

Совет

Название картины усугубляло ее «неприличие». Напомним, что одну из героинь популярного романа (1848) и одноименной драмы (1852) Александра Дюма-Младшего «Дама с камелиями» звали Олимпией. В Париже середины 19 столетия это имя какое-то время было нарицательным для «дам полусвета».

Не известно в точности, в какой степени название картины было навеяно произведениями Дюма и кому – самому художнику или кому-то из его друзей – принадлежала идея переименовать «Венеру» в «Олимпию», но это название прижилось.

Спустя год после создания картины поэт Закари Астрюк воспел Олимпию в поэме «Дочь острова», строки из которой, ставшие эпиграфом к этой статье, были помещены в каталоге достопамятной выставки.

Мане «оскорбил» не только нравственность, но и эстетическое чувство парижан.

Сегодняшнему зрителю стройная «стильная» Олимпия (для картины позировала любимая модель Мане Викторина Меран) кажется не менее привлекательной, чем женственная тициановская Венера с ее округлыми формами. Но современники Мане видели в Олимпии излишне худощавую, даже угловатую особу с неаристократическими чертами лица.

На наш взгляд, ее тело на фоне бело-голубых подушек излучает живое тепло, но если мы сравним Олимпию с неестественно розовой томной Венерой, написанной преуспевающим академиком Александром Кабанелем в том же 1863 г., то лучше поймем упреки публики: натуральный цвет кожи Олимпии кажется желтым, а тело – плоским.

Александр Кабанель. Рождение Венеры.1865 г.

Мане, который раньше других французских художников увлекся японским искусством, отказался от тщательной передачи объема, от проработки цветовых нюансов.

Невыраженность объема в картине Мане компенсируется, как и в японских гравюрах, доминированием линии, контура, но современникам художника картина казалась незаконченной, небрежно, даже неумело написанной.

Уже через пару лет после скандала с «Олимпией» парижане, познакомившиеся на Всемирной выставке (1867) с искусством Японии, были увлечены и очарованы им, но в 1865-м году многие, в том числе и коллеги художника, не приняли нововведений Мане.

Обратите внимание

Так Гюстав Курбе сравнил Олимпию с «дамой пик из колоды карт, которая только что вышла из ванны». «Тон тела грязный, и никакой моделировки», – вторил ему поэт Теофиль Готье.

Мане решает в этой картине сложнейшие колористические задачи.

Одна из них – передача оттенков черного цвета, который Мане, в отличие от импрессионистов, часто и охотно использовал, следуя примеру своего любимого художника – Диего Веласкеса. Букет в руках негритянки, распадающийся на отдельные мазки, дал искусствоведам повод говорить о том, что Мане произвел «революцию красочного пятна», утвердил ценность живописи как таковой, независимо от сюжета, и тем открыл новый путь художникам последующих десятилетий.

Эдуард Мане. Портрет Эмиля Золя. 1868 г.
В правом верхнем углу – репродукция «Олимпии» и японская гравюра.

Джорджоне, Тициан, Рафаэль, Гойя, Веласкес, эстетика японской гравюры и … парижане1860-х годов. В своих работах Мане точно следовал принципу, который сам же и сформулировал: «Наш долг – извлечь из нашей эпохи все, что она может нам предложить, не забывая о том, что было открыто и найдено до нас».

На такое видение современности сквозь призму прошлого его вдохновил Шарль Бодлер, который был не только знаменитым поэтом, но и влиятельным художественным критиком.

Настоящий мастер, по словам Бодлера, должен “чувствовать поэтический и исторический смысл современности и уметь увидеть вечное в обыденном”.

Не принизить классику и не поглумиться над ней хотел Мане, а поднять современность и современника до высоких образцов, показать, что парижские франты и их подруги – такие же бесхитростные дети природы, как персонажи Джорджоне, а парижская жрица любви, гордая своей красотой и властью над сердцами, столь же прекрасна, как Венера Урбинская. «Мы не привыкли видеть такое простое и искреннее толкование действительности», – писал Эмиль Золя, один из немногочисленных защитников автора «Олимпии».

«Олимпия» в зале музея Орсэ.

В 1870-е годы к Мане пришел долгожданный успех: известный торговец произведениями искусства Поль Дюран-Рюэль купил около тридцати работ художника. Но «Олимпию» Мане считал своим лучшим полотном и не хотел продавать. После смерти Мане (1883) картина была выставлена на аукцион, но на нее не нашлось покупателя. В 1889 г.

, картина вошла в экспозицию “Сто лет французского искусства”, устроенную на Всемирной выставке в ознаменование столетия Великой французской революции. Образ парижской Венеры покорил сердце некоего американского мецената, и он пожелал купить картину. Но друзья художника не могли допустить, чтобы шедевр Мане покинул Францию.

По инициативе Клода Моне они собрали по общественной подписке 20 тысяч франков, выкупили «Олимпию» у вдовы художника и принесли её в дар государству. Картина была включена в собрание живописи Люксембургского дворца, а в 1907 г.

, стараниями тогдашнего председателя Совета Министров Франции Жоржа Клемансо, она была перенесена в Лувр.

Сорок лет «Олимпия» пребывала под одной кровлей со своим прототипом – «Венерой Урбинской». В 1947 г. картина переехала в Музей импрессионизма, а в 1986 г. «Олимпия», судьба которой  началась столь несчастливо, стала гордостью и  украшением нового парижского музея Орсэ. 

Объясните на пальцах: «Олимпия» Мане – bit.ua

В прошлый раз разбирали символы на картине «Американская готика» Гранта Вуда, сегодня же рассмотрим одно из наиболее скандальных французских полотен XIX века.

Эдуард Мане нарисовал «Олимпию» в 1863 году, а двумя годами позже представил её на Парижском салоне, где она вызвала бурю негодования и насмешек. Что же такого особенного было в полотне, спровоцировавшем подобную реакцию, беря во внимание, что изображение оголенного тела на то время для французов было вовсе не новинкой? Попробуем рассмотреть картину более внимательно.

⇔

На белоснежной постели, укрытой цветочным покрывалом, на горе подушек полулежит обнаженная женщина. Одной рукой она опирается на подушки и держит кончик покрывала, вторая же мирно покоится у нее на бедре.

При том, что из предметов одежды на женщине только украшения, туфли и цветок в волосах, в глаза бросается её полная невозмутимость. Впечатление усиливается тем, что смотрит она не в бок или на служанку, а прямиком на зрителя, заставляя того чувствовать себя словно пойманным за подглядыванием.

У ног модели щетинится черная кошка, что, с одной стороны, добавляет полотну непосредственности, а с другой – вызывает чувство тревожности.

⇔

На заднем плане темнокожая служанка преподносит женщине роскошный букет в упаковочной бумаге – своеобразное подношение от незримого гостя. Кто же он? Ответ кроется не только в фигуре женщины, но и в названии картины – «Олимпия».

Важно

Такое звучное имя в Париже 19-го века зачастую брали дорогие куртизанки, его же носила и представительница этой профессии в романе младшего Александра Дюма «Дама с камелиями».

Неожиданным образом Мане посягнул на святое – показал обнаженной не Данаю, Венеру или другую мифологическую женщину, а вполне реальную свою современницу в один из моментов её трудовых будней.

⇔

Такого высшее парижское сословие простить не смогло – к картине пришлось даже приставить охрану, чтобы защитить её от актов вандализма. Сотни людей выстраивались в очередь, чтобы продемонстрировать свое негодование, плюнув на картину или ударив её тростью.

Критики только разжигали интерес публики, называя «Олимпию» наиболее циничным произведением века и советуя особам молодым, впечатлительным и беременным воздержаться от посещения салона.

Унять ажиотаж вокруг картины удалось, переместив её в самый дальний выставочный зал на высоту, с которой она была почти не видна.

⇔

Непризнанная при жизни Мане, картина обретает известность только спустя несколько десятилетий после его смерти.

Поначалу друзья художника выкупают полотно у вдовы Эдуарда, дабы принести «Олимпию» в дар государству, которое, стоит признать, принимает её крайне неохотно.

Почти через 20 лет произведение без лишнего шума переносят из Люксембургского дворца в Лувр, и только в 1947 году оно удостаивается славы в Музее импрессионизма.

«Олимпия» Эдуарда Мане

Сам Курбе, увидав в Салоне 1865 года выставленную там «Олимпию», воскликнул: «Но это плоско, здесь нет никакой моделировки! Это какая-то Пиковая дама из колоды карт, отдыхающая после ванны!»

На что Мане – всегда готовый дать сдачи – ответил: «Курбе надоел нам, в конце концов, со своими моделировками! Послушать его, так идеал – это биллиардный шар»[1].

Гюстав Курбе был не одинок в непонимании произведений Эдуарда Мане. Интересно, как примет современная публика «Олимпию»: будет ли так же неистово возмущаться и указывать на картину зонтиками, из-за чего персоналу музея придётся повесить картину выше, чтобы посетители не испортили её? Скорее всего, нет. ГМИИ им.

Пушкина представляет выставку легендарной «Олимпии» в окружении ещё нескольких образов женской красоты[2]. В этом материале предлагается проследить судьбу основного произведения Эдуарда Мане, вошедшего в историю как «страстный полемист против буржуазной пошлости, мещанского тупоумия, обывательской лености мысли и чувства»[3].

Эдуард Мане зачастую известен каждому как импрессионист, но он начал писать революционные картины ещё до популяризации импрессионизма в живописи XIX века. Художник не только хотел сказать правду о своём времени, но и изменить систему салонного искусства изнутри с помощью сюжетов.

Совет

К слову, его манера отличается от других импрессионистов тем, что он работает с портретами, а не с природой в разное время суток, в его манере можно проследить более крупные мазки, а цветовая гамма не избавляется полностью от тёмных тонов, как, например, у Пьера Огюста Ренуара, Клода Моне или Эдгара Дега.

Как было сказано ранее, критики и художники не жаловали стремление художника изменить салонное искусство.

Тогда, в засилии мифологических сюжетов, Мане осмелился писать картины о жизни, которая его окружает: он писал своих современников, которые могли быть ничем непримечательными и не иметь высокого статуса в обществе, но быть интересными для зарисовок и картин.

Самое главное – это правда, за которую в салонном искусстве его и отвергали. Конечно, у Мане были и защитники, в числе которых был Эмиль Золя и Шарль Бодлер, а Эжен Делакруа поддерживал его картины для салонов.

Эмиль Золя по этому случаю заметил: «Посмотрите на живых особ, прогуливающихся по залу; взгляните на тени, бросаемые этими телами на паркет и на стены! Затем посмотрите на картины Мане, и вы убедитесь, что они дышат правдою и мощью. А теперь посмотрите на другие полотна, глупо улыбающиеся вам со стен: вы не можете прийти в себя от хохота, не правда ли?»[4].

Эдуард Мане обучался у Кутюра, салонного художника, но понял, что наигранные позы натурщиков на квазиисторические или мифологические сюжеты – «занятие праздное и бесполезное»[5].

Его вдохновляло несколько основных тем: живопись итальянского Возрождения (Филиппино Липпи, Рафаэль, Джорджоне – «художники чистой и светлой гармонии»[6]), творчество Веласкеса зрелого периода.

Также на него оказала влияние французская живопись XVIII века (Ватто, Шарден[7]). Он копировал «Венеру Урбинскую» Тициана, что стало отправной точкой для возникновения «Олимпии».

Эдуард Мане хотел написать Венеру своего времени, то есть в какой-то мере это было ироническое переосмысление мифологии и попытка поднять современность до высоких классических образов.

Но критика не жаловала такой подход на Парижском салоне 1865 года, само название отсылало к героине романа (1848) и одноимённой драмы (1852) Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Там Олимпия представлена как антагонистка главной героини, к тому же являющаяся публичной женщиной (её имя стало нарицательным для всех дам её профессии).

На самом же деле, художник писал Викторину Меран, которая позировала ему в разных ипостасях: она была и девочкой с «Железной дороги» и мальчиком в костюме эспада.

Обратите внимание

Возвращаясь к Олимпии, надо сказать, что Эдуард Мане работал цветами, передающими оттенки тела без жёстких перепадов света и тени, без моделировки, как подметил Гюстав Курбе.

Изображённая женщина сохнет после купания, что и было первым названием картины, но с течением времени за ней, как известно, закрепилось другое название.

Женские образы, которые окружают Олимпию в ГМИИ им. Пушкина – это скульптура (слепок) Афродиты древнегреческого скульптора Праксителя, «Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо, «Королева (жена короля)» Поля Гогена, который, как известно, брал в путешествие свою репродукцию «Олимпии» и создавал под её влиянием чарующие картины.

скульптура (слепок) Афродиты древнегреческого скульптора Праксителя

«Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо

«Королева (жена короля)» Поля Гогена

Правда о XIX веке: «Олимпия» Мане в музее Пушкина

В ГМИИ им. А.С. Пушкина 19 апреля открывается выставка, которая представляет публике шедевр знаменитого импрессиониста Эдуарда Мане – «Олимпия». По словам президента музея Ирины Александровны Антоновой, картина, в свое время вызвавшая шквал критики, на самом деле сказала всю правду о XIX веке.

Президент ГМИИ им. А.С. Пушкина, искусствовед Ирина Антонова

«То, что эта картина оказалась у нас, – просто одно из чудес, которое я могла бы сравнить только с появлением в музее в свое время «Сикстинской Мадонны» Рафаэля или «Джоконды» Леонардо Да Винчи. Это удивительное произведение прежде всего по своим творческим качествам, по своей художественной новизне.

Эта картина проложила грань между предшествующим развитием мировой живописи и новым временем. Отказавшись от мифа, от той системы идеалов, которая господствовала тогда, Мане сумел сохранить самое главное – веру в такие вечные чувства, как любовь, красота, понимание значения этих явлений в жизни.

Своей «Олимпией» и своим искусством он доказал, что можно относиться самым критическим образом к своему времени и открывать стороны этого времени, о которых до этого никто не говорил и не думал.

Эмиль Золя, защищая Мане от совершенно бешеной критики, говорил: «Вы нашли художественный язык, которым сказали правду о своем времени».

«Эдуард Мане сказал правду о XIX веке, который Александр Блок несколько позднее охарактеризовал как «век жестокий, беспощадный». Мане сказал это на своем языке, языке живописи.

Тема «Олимпии» остается весьма важной в XIX столетии, мы находим образы, созвучные «Олимпии» в другом ракурсе и в Сонечке Мармеладовой Достоевского, и в Катюше Масловой Толстого. И когда мы идем смотреть «Травиату» Верди, мы думаем о таком решении образа.

Кстати говоря, именно в это время расцветает искусство оперетты с этим ироническим подтекстом, особенно у Жака Оффенбаха, которого называли Моцартом Елийсейских полей».

«Я думаю, эта картина должна стать предметом глубокого исследования и понимания. Она должна заставить многих перестать видеть в последующем за Эдуардом Мане импрессионизме только красивую живопись, красивое сочетание цветов, красоту мазков, свободу и непринужденность. В ней заключено гораздо больше, как и в творчестве самого Эдуарда Мане, прежде всего».

«ОЛИМПИЯ» КАК ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ «ВЕНЕРЫ УРБИНСКОЙ» ТИЦИАНА

Известно, что картина задумывалась Мане как переосмысление знаменитой «Венеры Урбинской» Тициана в духе времени. Художник хотел поднять современное ему искусство до классических образцов, продолжить вечный классический и мифологический сюжет, а в итоге обличил свой век, за что был жестоко наказан обществом. Сравните две картины:

Впервые «Олимпия» была показана на парижской выставке в 1965 году, и это событие ознаменовалась настоящим скандалом. Взбешенная публика обрушила на художника все свое негодование и даже пыталась повредить полотно.

Важно

В результате сначала к картине приставили охрану, а затем повесили ее под потолок в самом дальнем углу. Вскоре героиню, задумывавшуюся как Афродиту (Венеру), прозвали Олимпией, и это название прижилось, усиливая возмущение чопорных критиков.

Ведь Олимпия – куртизанка из романа Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Картина долго скиталась по музеям и в конце концов оказалась в парижском музее д”Орсэ.

Как богиня превратилась в гетеру и породила новую волну живописи

«Эта живопись – совершенно другая. Она не построена на – сначала – изготовлении объема и пластики, а уже потом – покрытии его цветом. Мане пишет без темных теней, без скульптурно-пластического основания, только цветом, – рассказывает искусствовед Марина Свидерская.

– И в результате возник совершенно удивительный эффект: девушка совсем не красивая, не с классическими пропорциями, приобрела удивительную непосредственность и свежесть. Свежесть первого впечатления, которой не обладает ни «Спящая Венера» Джорджоне, ни «Венера Урбинская» Тициана.

«Правда, богини из нее не получилось. Сама Викторина Меран (натурщица, позировавшая для многих картин Мане) не ощущает себя богиней любви и красоты. В результате получилось некое снижение образа, и среди этих подушек и драгоценностей оказалась не богиня, а куртизанка.

Меран всегда очень терпеливо примеряла на себя те роли, которые ей диктовал Мане, а когда выяснилось, что она на самом деле Олимпия, в ней возникло ощущение неловкости.

Она этого представить не может, не хочет, и Мане почувствовал, что есть сопротивление со стороны модели, есть напряжение – эти торчащие плечи, напряженная голова без опоры и этот жест, которым она закрывает себя, как бы обороняясь, отталкивая всякую попытку агрессии…»

«Приходит служанка, зашелестела бумага от букета, и они разбудили спавшую кошку. Это префигурация того мотива, который есть на картине Тациана, но там спит собачка, и она – образ домашнего уюта, которому тоже покровительствует Венера.

А у Мане разбуженная кошка вскочила, изогнула спину и уставила на зрителя злобные сияющие внутренним светом зеленые глаза. Это момент иронии. Мане понял, что создание целостного мифологического образа не удалось, и переводит все в шутку.

Это трагикомическая ситуация: трагическая для модели, комическая для зрителя и автора картины. Этот сложный противоречивый образ открывает очень важную тенденцию в европейском искусстве. После Мане большая часть изображений обнаженной натуры обезличено.

Это целая серия картин Дега, где женщины моются, купаются, расчесывают волосы. Лица не видно, их нельзя назвать по имени. Точно то же мы дальше находим в творчестве Тулуз-Лотрека и прочих. Рождается новая тема: художник и модель».

Помимо «Олимпии» на выставке представлены три работы из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина: картины «Королева (Жена короля)» Поля Гогена, «Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо, а также скульптура Праксителя Афродита Книдская.

Пракситель стал основоположником перехода греческого искусства от героических, волевых образов к нежным и лиричным, что прослеживается и в «Олимпии» Мане, отсылающей к традиции западного искусства. В IV веке до н.э. Пракситель впервые в Европе изобразил женское тело полностью обнаженным.

Афродита Книдская – самая известная работа скульптора.

К мифам об Афродите (Венере) в своей картине «Дама за туалетом» отсылает и Джулио Романо. Сюжет «Афродита с зеркалом» сохранился на древних изображениях, монетах, статуях.

А вот картина Гогена «Королева (Жена короля)» имеет прямое отношение к «Олимпии» Мане. Художник был так восхищен полотном, что сделал копию и взял ее с собой в Океанию.

А позже нарисовал свой вариант прекрасной в своей естественности и простоте «Афродиты-островитянки» – модель для картины Гоген нашел на Таити.

Совет

Выставка проходит в главном здании ГМИИ им. Пушкина на Волхонке, она завершится 17 июня.

Мария Аль-Сальхани

Жемчужина Франции украсила Эрмитаж | “Вечерний Санкт-Петербург” – единственная вечерняя газета

К картинам наших импрессионистов и постимпрессионистов, которые переехали не так давно с третьего этажа Зимнего дворца в Главный штаб, присоединилась знаменитая «Олимпия» Эдуарда Мане. 

Эта картина, которая хранится в Париже в Музее Орсэ, считается национальным достоянием Франции и чрезвычайно редко гастролирует. Ее визит в Россию – событие. С апреля она гостила в ГМИИ им. Пушкина в Москве, где произвела фурор, а теперь до 30 октября поселится в Петербурге.

В Москве ее показывали вместе с Афродитой Книдской – римской копией с оригинала Праксителя, «Дамой за туалетом» Джулио Романо (нач. 1520-х) и «Королевой» Поля Гогена (1895). Эрмитаж с 30 июля тоже предоставит публике возможность проследить историю «прекрасной наготы» и смены идеала красоты в европейском искусстве.

Но здесь у «Олимпии» будет другая компания – впрочем, тоже очень достойная: «Даная» Тициана и серия редких гравюр XVI – XIX веков.

Сегодня кажется непостижимым, почему «Олимпия» вызвала такой скандал на Парижском салоне 1865 года. Полотно оплевали в буквальном и переносном смысле, а некоторые даже пытались проткнуть его зонтиками и тростями. Эдуард Мане был раздавлен реакцией публики и критиков.

Казалось бы – что уж такого скандального было в «Олимпии»? Обнаженных женщин изображали с того самого момента, как возникло искусство, тема наготы в живописи всегда была одной из самых распространенных.

Но одно дело – обнаженные богини и нимфы, и совсем другое – реальные женщины. А ведь Мане изобразил свою любимую натурщицу Викторину Меран, облик которой отразился во многих его полотнах. Кроме того, нагота сама по себе не эротична. Олимпия Мане – не обнаженная, а именно раздетая женщина.

Обратите внимание

Бархотка на шее и туфельки без задников, одна из которых слетела с ноги, а другая едва держится на пальцах, подчеркивают ее наготу. Приплели даже черного котенка, который горбит спинку в ногах у Олимпии, назвав его символом сексуальной распущенности. И орхидею в ее волосах – этот цветок, видите ли, относится к афродизиакам.

Но больше всего публику возмутил взгляд обнаженной женщины – равнодушный и циничный.

Она смотрит на зрителя в упор, ничуть не смущаясь. Эдуард Мане хотел создать парафраз на тему «Венеры Урбинской» Тициана. По его замыслу, это современная Венера. «Олимпией» картину окрестила публика – по имени одной из героинь знаменитого романа Александра Дюма-сына «Дама с камелиями », холодной и корыстной женщины, которая не верит в любовь, зато очень любит деньги.

Рыжеволосая Викторина Меран, вышедшая из низов Парижа, куртизанкой не была. Хотя назвать ее добропорядочной по нормам ханжеской морали того времени тоже нельзя.

Но как бы ни свирепствовали ханжи, именно куртизанки и дамы полусвета или замужние дамы, которых тяготит скучный муж и которые мечутся в поисках настоящей любви, вдохновляли в середине XIX века во Франции многих писателей, поэтов и художников.

Кроме Маргариты Готье из уже упомянутой книги Дюма-сына, романтической и страдающей, можно вспомнить героинь Ги де Мопассана, Эмму Бовари Флобера, изысканную Одетту де Кресси из романа Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». В тот период на сцене были поставлены оперы «Травиата» Джузеппе Верди, чуть позднее – «Манон» Массне и «Манон Леско» Джакомо Пуччини.

Кстати, в партии Манон у Массне блеснула знаменитая красавица той эпохи Лина Кавальери, которую тоже можно назвать «дамой полусвета». У нее был богатый покровитель – русский князь Александр Барятинский. Император не дал разрешения князю вступить в брак с красоткой низкого происхождения.

И все же в «Олимпии» Эдуарда Мане скрыт мощный эротический заряд, который действует даже на современную публику, которую, казалось бы, ничем не проймешь в эпоху вседозволенности.

Важно

Однако в январе этого года, когда москвичи ломились на выставку Серова, «Олимпия» снова оказалась в центре скандала. В это время в Париже в Музее Орсэ проходила выставка «Блеск и нищета: проституция в 1850-х – 1910-х годах».

Нет, публика не была шокирована картиной.

Тех, кто пришел в музей, сразил перформанс, устроенный художницей из Люксембурга Деборой де Робертис. Она разоблачилась на глазах у посетителей и улеглась на пол прямо перед «Олимпией» Мане, приняв такую же позу. Перформанс, впрочем, продлился недолго, охранники отреагировали быстро, вызвав полицию.

Хочется надеяться, что в Главном штабе такого не случится. Но стоит отвлечься от скандального шлейфа, который тянется за картиной, чтобы отдать должное живописи как таковой.

Олимпия лежит на раскрытой постели, и шелковые простыни бросают перламутровый отблеск на ее нежную кожу, белизну которой так эффектно подчеркивают служанка-негритянка и черная кошка.

И напоминает драгоценную жемчужину, возникшую, как и Венера, из пены морской, являя нам еще один из бесчисленных ликов богини любви, власти которой никто не может противостоять.

Юрий ОБРАЗЦОВ

В гмии им. а.с. пушкина будет представлена картина «олимпия» эдуарда мане. новости. первый канал

Одну из самых знаменитых работ Эдуарда Мане, фактически визитную карточку импрессиониста, представят в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина.

Свою “Олимпию” Мане написал в далеком 1863-м в Париже, и с тех пор картина лишь однажды покинула стены знаменитого французского Музея д’Орсэ. В Москве на Венеру 19-го века можно будет посмотреть в компании ещё двух полотен.

Тот случай, когда высокое искусство еще и тяжелое. 300-килограммовый ящик несут вдесятером и очень бережно, внутри – шедевр Франции, знаменитая «Олимпия» Эдуарда Мане. Эта капризная дама путешествует в исключительных случаях.

Совет

Вояж Париж-Москва всего второй за все полтора века ее существования. До этого картина покидала родной Музей д'Орсэ лишь однажды – ездила на выставку в соседнюю Италию.

“Мы очень-очень редко отдаем в другие музеи наше сокровище. Она никогда не путешествовала до тех пор, пока я не стал директором музея, и вот второе путешествие – очень волнительный момент” директор Музея д'Орсэ Ги Кожеваль.

Ее первые и самые внимательные зрители, реставраторы и хранители Пушкинского музея, вглядываются буквально в каждый миллиметр полотна – обязательная процедура: перед тем как принять картину от представителей Франции, необходимо убедиться в ее сохранности. Эту выставку в Пушкинском готовили полгода, мечтали о ней еще дольше.

“Было очень много разрешений. Президент Франции имел к этому личное отношение, давал разрешение. То есть это важнейшая вещь для истории французского искусства”, – говорит директор ГМИИ имени Пушкина Марина Лошак.

Первый раз именно в Италию «Олимпия» ездила не случайно – там она встретилась с картиной, по мотивам которой художник и писал. “Венера Урбинская” Тициана – отправная точка и источник вдохновения Эдуарда Мане.

“Мане обожает использовать историю, он любит связывать картину с прошлым, но в то же время его манера полностью выходить за пределы исторического первоисточника. В его произведении – картина в картине, что очень важно. Это один из шедевров, на который не вы смотрите, а который смотрит на вас – способны ли вы его понять до конца”, – рассказывает директор Музея д'Орсэ Ги Кожеваль.

Если на полотне Тициана изображена богиня, то у Мане – реальная девушка, более того, преуспевающая парижская куртизанка.

В отличие от кокетливо склонившей голову на бок Венеры, Олимпия смотрит пристально, прямо на зрителя, а вместо свернувшийся калачиком белой собачки, символа супружеской верности и уюта – ставшая на дыбы черная кошка, пришедшая на картину из стихотворений Шарля Бодлера, друга Мане.

Работу художника современники приняли не просто в штыки, назвали чуть ли не порнографической. На Парижском салоне в 1895-м даже пришлось приставить охрану к картине и перевесить под потолок, чтобы трости и зонты недовольных посетителей не смогли дотянуться.

“Это, конечно, было потрясение всех возможных основ, это было и по смыслу, и по художественному принципам началом совсем нового времени в живописи. Собственно этим был основан импрессионизм с его непосредственным видением натуры”, – сказала президент ГМИИ имени А.С.Пушкина Ирина Антонова.

Атмосфера в зале скорее будуарная: приглушенный свет освещает лишь главных героинь. Четыре шедевра, четыре женских образа. В компании «Олимпии» Мане еще три дамы – представительницы разных веков, направлений в искусстве и даже стран, но такие разные они лишь на первый взгляд. Ведь каждая – революция для своего времени.

В четвертом веке до нашей эры афинский скульптор Пракситель впервые изображает богиню Афродиту обнаженной. Представленная на выставке скульптура – копия из запасников Пушкинского. Шедевр Джулио Романо “Дама за туалетом” — тоже свежий ветер. В том числе благодаря этой картине в эпоху Возрождения возвращаются к изображению нагой натуры после пышного Средневековья. Поразил современников и выбор Гогена на роль его “Королевы”. Героиней картины стала простая жительница Таити с золотистой смуглой кожей. И если внимательно вглядеться в «Королеву», то в ней легко можно узнать «Олимпию» Мане. Похожи и поза, и образ. Но главное – все та же ода к женской красоте – непременная константа, проходящая через века и стили.

Эдуард Мане (Manet), галерея картин

Галерея живописи Эдуарда Мане

Эдуард Мане (1832-1883, Manet, Édouard), ­–  всемирноизвестный французский художник: живописец и график.

Эдуард Мане и импрессионисты

Эдуард Мане счита­ется одним из зачинателей импрессионизма.

 Во многом являясь предшественником вдохновителем импрессионистов, Мане в то же время  расходится с ними в некоторых важных моментах: в своих произведениях он сохраняет конструктивную ясность рисунка, ритмически организующего плоскость, оставляет в своей палитре серые и чёрные тона и в целом не изменяет бытовому жанру с его литературно-ассоциативной подосновой.  Оказав большое влияние на импрессионистов, Эдуард Мане сам не остался безучастен к их революционным поискам и открытиям. Художник выбирает из бесконечного потока бытия лишь мимолетный фрагмент, стремясь передать свежесть впечатления, создать у зрителя особое ощущение, что он свидетель всего происходящего сейчас, что каждое мгновение жизни может быть исполнено поэзии и художественной ценности. В картинах импрессионистов, и у Эдуарда Мане “случайность” выбранного момента, ничем не выделяющегося среди предшествующих и последующих, специально  подчеркивалась композицией, изобилующей срезами фигур и предметов, предполагающей в этом случаи возможность продолжения изображенного за пределы холста. На полотнах Мане светотеневая моделировка заменяется цветовой, палитра становится все более светлой, красочной; мазок — широким, свободным, передающим трепетность живого дыхания жизни; контуры изображаемого теряют четкость, как бы растворяются в световоздушной среде. Пространство картины пронизано светом, наполнено воздухом. Мане, подобно импрессионистам, пробует писать на открытом воздухе, на пленэре,  всю картину целиком, иногда он работает вместе с Клодом Моне над одним и тем же пейзажным мотивом или пишет товарища на природе: Клод Моне в своей лодке на Сене (1874, Мюнхен, Новая пинакотека).

Особенности творчества Эдуарда Мане

В своём творчестве Эдуард Мане часто использует и переосмысляет сюжеты и мотивы живописи старых мастеров. Мане стремиться наполнить их современным звучанием, решить новые живописные задачи( «Завтрак на траве», «Олимпия», «Бой быков в Мадриде», «Балкон»)

 Живописная манера Мане постепенно на протяжении 1860-х годов освобождается от присущих ей ранее глухих и плотных тонов, чёрных теней, однако в ней сохраняются и даже усиливаются контуром контрасты между тёмными и светлыми зонами, отчего при восприятии возникает некоторая плоскостность изображения; живопись становится более свободной и вместе с тем более изощрённой, всё чаще живописная ткань обогащается прозрачными рефлексами и валёрами.

 Обновляя бытовой жанр 19 века, Эдуард Мане поэтизирует заурядную на первый взгляд жизненную ситуацию, мир окружающих человека вещей, выявляет скрытую гармонию бытия.  Жанр многих произведений Мане трудно даже определить. Художник в одной картине мог объединить жанровые сценки и пейзаж. Картина «Завтрак в мастерской», например, удачно сочетает портрет, натюрморт и бытовую сцену.

Обратите внимание

 В 1870-е годы Мане много работает в области портрета, перенося в неё основные проблемы своих сюжетных композиций, расширяя возможности этого жанра и превращая его в своего рода исследование внутреннего мира современника.

 Са­мые знаменитые картины: «Олимпия», «Завтрак на траве», «Бар “Фоли-Бержер”», «Арджантей», «В лодке», «Флейтист», «Портрет Эмиля Золя», «Казнь императора Максимилиана»,  «Букет сирени», «Кабачок».

Фотография Эдуарда Мане

Биография Эдуарда Мане

Эдуард Мане родился в Париже, в богатой буржуазной семье. Его родители надеялись, что их сын получит респектабельное юридическое образование. Но Эдуард попытался стать моряком (и даже совершил в качестве юнги путешествие в далёкре Рио-де-Жанейро). В конце концов победила его приверженность к искусству.

В течение шести лет (1850-1856) Эдуард  Мане посещал мастерскую известного в то время исторического живописца Тома Кутюра, с которым у молодого художника вскоре сложились весьма напряженные отношения. Трудно было найти что-либо более противоположное, чем стремление Мане к живому и современному искусству и академический, мертворожденный “историзм” Тома  Кутюра.

Тем не менее, в мастерской Кутюра, требовавшего от своих учеников изучения старых мастеров, Эдуард  Мане приобщился к классическому наследию. Мане усердно посещает Лувр, а после ухода от Кутюра совершает турне по музеям Италии, Голландии,  Германии и Австрии.

Объекты его поклонения – Тициан и Тинторетто, Рембрандт и Хальс, Пуссен, Делакруа и Энгр, но прежде всего великие испанцы – Веласкес и Гойя. Хотя Мане впервые попал в Испанию только в 1865 году, все его раннее творчество проходит как бы под знаком испанской живописи.

В начале 60-х годов художник порой близко “пересказывает” в своих произведениях работы велики испанских художников, а во время гастролей в Париже мадридской балетной труппы (1862) Мане пишет серию картин с живых испанских моделей (“Лола из Валенсии”, “Гитарист”, “Испанский балет”).

 Однако, несмотря на свою репутацию “парижского испанца” и перекличку с другими старыми мастерами, Эдуард  Мане с самого начала выступает как художник с самобытным видением, неразрывно связанный с художественными исканиями своего времени.

Так, одно из самых ранних его произведений – “Любитель абсента” (1859 –кажется прямой иллюстрацией к “Цветам зла” Бодлера. Первой подлинно масштабной работой Мане явился “Завтрак на траве” (1862).

Важно

Композиция картины была навеяна рисунком Рафаэля и образами картины  “Концерт” Джорджоне. По поводу создания этой картины Мане говорил своему другу, журналисту А. Прусту: “Когда я был в ателье, я копировал Джорджоне, нагую женщину с музыкантами.

Но у меня все будет по-другому – я перенесу сцену на воздух, окружу ее прозрачной атмосферой, а люди будут такими, какими мы их видим сегодня”.

 Открытая перекличка со старой живописью только подчеркивала новизну искусства Эдуарда Мане. На его картине мы видим живых парижан 60-х годов прошлого века, непринужденно расположившихся на месте классических персонажей.

Публику и критиков шокировали вызывающий реализм художника, игнорирование им академических общепринятых канонов красоты, а также привычной сюжетной “законченности” изображения.

Герои Эдуарда Мане внешне разобщены, не связаны поверхностными какими-то сюжетными отношениями, но объединены одной психологической и поэтической атмосферой, проникнуты общим ощущением тайны жизни.

В устремленном прямо на зрителя взгляде обнаженной женщины (художник написал ее с Викторини Меран, своей любимой натурщицы) есть и дерзкая непосредственность, и глубокая мечтательность. Эта стоящая над временем поэзия и глубина образов сближала Мане, при всем его новаторстве, с творчеством великих мастеров прошлого.

Она же в следующем столетии вдохновит Пикассо на создание вариаций на тему “Завтрака на траве”. Пикассо написал сотни графических и живописных работ на эту тему.  В стиле картины соединены две характерные для Мане тенденции – стремление к пленэрной живописи и к более материальной и пластичной живописной манере.

Если пейзаж написан легкими, светящимися и как бы размытыми красками, то фигуры и блестящий натюрморт представляют собой изысканную гармонию более сгущенных и контрастных тонов. Начиная с “Завтрака на траве”, отвергнутого официальным “Салоном”, и выставленного в только что открывшемся “Салоне отверженных”, берет начало непримиримый конфликт Мане с официальным искусством. Этот конфликт еще больше обострился после создания в 1863 году знаменитой картины “Олимпия”.

Совет

 Так же как в предыдущем полотне, художник “осовременил” в “Олимпии” традиционные мотивы, но сделал это еще более эпатирующим образом.

Вместо классической Венеры или романтической одалиски он, по словам одного критика того времени, “изобразил голую женщину на неприбранной постели и возле нее негритянку с букетом цветов и черную кошку с выгнутой спиной”.

Между этими персонажами еще меньше прямой связи, чем между фигурами “Завтрака”, но от их сочетания рождается цельный и насыщенный ассоциациями образ, в чем-то созвучный с  образами в  поэзии Бодлера.

Как и обнаженная в “Завтраке”, “Олимпия” (моделью для нее послужила опять же Викторина Меран) смотрит на нас взглядом, словно олицетворяющим загадочную и победную силу искусства Мане. В живописном отношении “Олимпия” – одна из вершин творчества художника.

В ее утонченной и смелой цветовой гармонии проявилась высочайшая живописная культура Эдуарда Мане, впитавшая в себя опыт мастеров прошлого. Однако французский художник внес в этот опыт не только современную энергию и лаконизм, но и нечто совершенно новое.

Он обобщает форму, пренебрегает светотенью и третьим измерением (Курбе не случайно сравнивал “Олимпию” с “игральными картами”), добивается особой интенсивности цвета. В итоге картина не только приобретает законченность стиля, но при этом превращается, в значительной степени, из ренессансного “окна в мир” в поэтический “образ мира”. В художественных принципах картины “Олимпия” лежали во многом истоки всего последующего европейского искусства, а “идолообразность” женской фигуры прямо предвосхищала образы Поля Гогена. Другие крупные произведения Мане 60-х годов – “Завтрак в мастерской” (1868) и “Балкон” (1869), явившийся своеобразным современным переосмыслением картины Франциско Гойи.

 Однако творчество Мане отнюдь не исчерпывалось созданием больших программных композиций. Художника не случайно называли “живописцем современной жизни”.

“Глаз Мане, – писал Пруст, – был наделен поразительной зоркостью, Париж не знал фланера, который бы извлекал столько наблюдений из своих прогулок по городу”, Мане писал парижские улицы и кафе, скачки в Лоншане, речные сцены в Аржантейле и марины, обнаженных женщин “за туалетом”, замечательные портреты и натюрморты.

Именно это стремление сделать предметом искусства саму окружающую действительность и сплотило вокруг художника молодых новаторов, за которыми вскоре утвердилось название импрессионистов.

Обратите внимание

Местом постоянных встреч Мане и его друзей стало знаменитое кафе Гербуа в квартале Батиньоль, отсюда первоначальное название группы – “батиньольская”. Но хотя Эдуард Мане во многом способствовал зарождению импрессионизма, он не слился с этим движением.

Его упорное нежелание участвовать в выставках импрессионистов, вне официального Салона, объяснялось не только аристократическими предрассудками, но и более глубокими причинами – большей связью с традицией, большей внутренней устойчивостью образов, которые у Мане кажутся, при всей их спонтанной жизненности, выхваченными из потока времени. Тем не менее в 70-е годы  в своём творчестве художник испытал сильное влияние Клода Моне и Ренуара, которое проявилось, в частности, в его поздних, непревзойденных по живописному мастерству женских портретах и натюрмортах. Своеобразным итогом импрессионистического периода и всего творчества Мане явилось созданное им полотно “Бар в Фоли-Бержер”.

 Картина эта – подлинная фантасмагория света и цвета.

Зднесь кисть Мане передает текучий блеск хрусталя, нежное свечение цветов и кружев, тяжелое рдение плодов, утонченные сочетания лилово-черного, оранжевого, розового, , желтого, серебристо-сиреневого – а отражения и отблески в зеркале придают всему феерический характер.

Но в центре всего – пленительный образ девушки, в котором Мане, как всегда, заставляет нас ощутить проникновенную  загадочную глубину человеческой личности.

С помощью зеркального отражения (прием, по всей вероятности, заимствованный из “Менин” Веласкеса) художник раздваивает свой образ – вводит его в текущую мимо жизнь и ставит над временем. В этой двойственности, неповторимом сочетании мгновенного и вечного, и заключалась одна из главных особенностей всего искусства Мане.

 Творчество Эдуарда Мане принадлежит к числу тех явлений, которые как бы завершают сложение реалистических традиций во французском искусстве 19 века и в то же время их значительно обновляют; художественные проблемы, впервые поставленные и разрешаемые Эдуардом Мане, во многом определяют направленность исканий, характерных для изобразительного искусства последующего исторического периода. Творчеством этого живописца заканчивается период главенствования традиционного официального искусства и начинается время нового – с иными целями и языком.

Олимпия. 1863

Завтрак на траве. 1863.

У папаши Латюиля

Нана

Бал в Фоли-Бержер

Портрет родителей.

Портрет Жанны Дюваль

В лодке

Флейтист.

Гитарреро

Кружка пива

Уголок кафешантана

Железная дорога

Клод Моне в лодке

В оранжерее

дама с веерами

Портрет Эмиля Золя

Бал-маскарад в Опере

Скачки в Лоншане

Отдых. Портрет Берты Моризо

Балкон

Завтрак в Мастерсокй

Уличная певица

Бой быков в Мадриде

В саду

Лола из Валенсии

Викторина Меран в костюме эспады

Музыка в Тюильри

Викторина Меран

Дорожные рабочие на улице Монье

Мыльные пузыри

Большой канал в Венеции

Ласточки